Никто не возразил.

— Только случайно не оставьте дверь открытой, — предупредил я.

Глубоко вздохнув, я провентилировал легкие, поморгал, увлажняя глазные яблоки, затем пинком распахнул дверь и ворвался в гараж. Все то время, пока я готовился к операции, я старался думать о помещении как о чем-то неконкретном, чтобы ничто не могло меня разочаровать, сбить с толку или застать врасплох, но невозможно думать полностью абстрактно о конкретных вещах. Гараж, например, поразил меня своими размерами; я представлял себе нечто площадью примерно в сорок квадратных метров, с полками вдоль стен. Этот же оказался куда обширнее, он занимал почти весь подвальный уровень, расстояния между лампами были намного больше, чем я предполагал. Сделав два длинных прыжка и думая о том, что возможность ошибки в результате возросла во много раз, я прицелился в первый плафон, расположенный дальше всего от меня. Первая пуля попала в цель, второй плафон, ближе — есть! Теперь самый дальний во втором ряду — мимо, о господи, поправка — мимо. Сердце билось в ритме 5/7, что-то случилось со слюнными и потовыми железами, переставшими нормально функционировать — первые полностью пересохли, из вторых обильно хлынула жидкость. Пятая пуля в чертов плафон — есть! В гараже все темнее, Венди вскакивает в «матадор», где Кашель? Шестой выстрел — мимо, и конец: еще четыре плафона, а у меня осталось три патрона. Не могу же я разделить пулю пополам. Выстрел — попадание, еще выстрел — попадание, я расслабился, нервничать уже не было причин. Неожиданно я краем глаза увидел, как сержант подпрыгивает и бьет какой-то палкой по ближайшему к нему плафону. Я услышал, как из моего горла вырывается вопль, прицелился и выстрелил, управляя траекторией полета пули скорее криком, чем мышцами рук. Из последней лампы посыпалась стеклянная пыль и бетонная крошка. Стало темно. И тихо. В автомобиле что-то заскрежетало, а потом я услышал рыдания Венди:

— Боже… Боже… Дайте мне убить эту скоти-ину…

— Нет вопросов! — крикнул я. — Он твой.

Неправда, хотел тут же закричать я, но у меня подогнулись ноги, в полной темноте перед глазами завертелось что-то вроде пурпурной измятой тряпки, в ушах что-то глухо звякнуло. Нащупав вытянутой рукой зад «матадора», я тяжело оперся на него, чувствуя, как под моим весом прогибаются рессоры.

— Венди, — услышал я голос сержанта Лонгфелло. — Ты в машине?

— Да…

— На всякий случай не включай фары! Иду к тебе… Я сосредоточился, напрягся и выпрямился.

— Если я правильно помню, у этого типа «форда» стандартно имеется только одна лампа плюс аварийная, а свет распространяется с помощью световодов, — сказал я в темноту.