– Вы думаете, что… она закроется?

– Попробуйте.

Он вынул скарабея из кармана и зажал его в руке.

– А вы? Как вы потом выйдете? Просто можно было расчувствоваться, как он о нас заботится.

– За нас не волнуйтесь, – сказал я, добавив про себя: «И до этого ты не очень-то волновался…»

Он пожал плечами и вытянул руку.

Я думаю, что никто и никогда не следил за ходом спектакля с таким трепетом, как мы за действом Ренни. Скарабей лежал у него на ладони, дверь однако оставалась совершенно неподвижной.

– Ну, и что теперь! – рявкнул я на него.

– Откуда я знаю, – сказал он беспомощно. – Я и тогда больше ничего другого не делал.

– Так почему же она не движется?

– Не имею понятия…

– А вы при этом тогда не думали о чем-нибудь?

– Нет. То есть…

– О чем?

– Кажется, о том, что хорошо бы, чтобы дверь открылась.

– Ну, так теперь подумайте, что хорошо бы, чтобы она закрылась. Ну, давайте! Чего же вы ждете?

Я увидел, как от напряжения у него на лбу выступили капли пота. И когда чуть было снова не закричал на него, дверь дрогнула и выдвинулась из стены.

– Валяйте, Ренни! Дальше!

Исписанный иероглифами монстр двигался с такой медлительностью, как будто полз по моим измученным нервам. В тридцати или сорока сантиметрах от противоположной стены дверь остановилась и больше не двигалась.

– Давайте, Ренни! Ее нужно закрыть до конца – и этот раунд мы выиграли. Им может понадобиться не один час, пока они сумеют пройти здесь!