— А-а-а, — протянул Ясень. — Ну, тогда это тяжелый случай. Для чего здесь моя помощь? Я же не врач.

— Врач, — возразила я. — Ты для меня в одном лице все: и муж, и любовник, и врач, и друг, и начальник. Помнишь этот замечательный анекдот? У каждой женщины должно быть пять мужчин…

— Не помню. Расскажи.

— Ну, мужу надо кое-что рассказывать и кое-что показывать. Любовнику — все показывать и ничего не рассказывать. Другу — все рассказывать и ничего не показывать. Врачу — все рассказывать и все показывать. А начальнику — как прикажет. А ты у меня действительно един в пяти лицах.

— Врешь ты все, Верба, — улыбнулся Сергей. — У тебя, например, есть еще Анжей.

— Анжей? — задумалась я. — Да, конечно, Анжей — врач… Но разве можно вас сравнивать? Ясень, мы отвлеклись от темы. Скажи мне прямо: я снова буду копаться в этом дерьме одна? Ты не поможешь мне искать майора?

— Нет, отчего же? Дурацкое дело не хитрое. Составим фоторобот, копнем архивы Минобороны, найдем твоею майора. Ты вот лучше послушай, что я нашел. Был такой вор в законе — Седой. На самом деле под этой кличкой проходило в разное время человек пятнадцать. Но был один Седой — всем седым седой — Иван Николаевич Сидоров. И как раз время его «правления» приходится на конец семидесятых — начало восьмидесятых.

— Ну и что, — ухмыльнулась я, — этот твой Сидоров-кассир, а на самом деле убийца, мог при Андропове крутить госбезопасностью? Не поверю.

— Сам не верил, — сказал Ясень, — а теперь вот знаю, что и такое возможно.

— Ладно, допустим. И где же он теперь?

— Теперь уже в мире ином. Порешила его братва новых в восемьдесят девятом.

— Весело. И ГБ не спасло?

— И ГБ не спасло.

— А как же самолет? — быстро спросила я.

— Какой самолет? Ах, катастрофа! Бермудский треугольник. Послушай, я же ничего, ничего не знаю о той катастрофе.

— Вот это и плохо, — подытожила я. — Поехали. Работать надо.

На деревьях набухали почки, чирикали воробьи, пели еще какие-то птички, лезла из-под влажной земли молодая трава. И очень, очень хотелось жить.

Каждый из нас остался при своем.

В картотеке Министерства обороны удалось найти двух более или менее похожих на моего майоров, которые в тот день могли быть на вернисаже. Один ушел в отставку полковником, жил теперь в Волгограде и никогда не принимал участия в боевых действиях, не имел ранений и не выезжал за границу. Второй заинтересовал меня гораздо больше. Игнат Андреевич Никулин. Лейтенантом участвовал в боях на Доманском, март шестьдесят девятого. Сложное ранение, чудом спасся из горящего танка. Вернулся в строй. Командовал танковой ротой. География службы весьма широкая. С восемьдесят седьмого по восемьдесят девятый — комбат в Афганистане. Погиб. Награжден посмертно. По фотографии, даже без шрама, я поняла, что это он, и впала в уныние. Копать его прошлое с помощью оставшихся в живых родственников? Интуиция подсказывала, что это бесполезно.