Дубай встретил нас ослепительным солнцем, тридцатидвухградусной жарой и черными, как сапог, приветливыми лицами аэропортовских служащих. Куртки и дубленки были ещё в Москве упакованы в сумки, но свитера на некоторых из нас, в том числе и на мне, по легкомыслию остались, так что, стоя в длинной очереди с тяжелыми сумками в руках, я мечтал о стакане холодного пива. Мечта могла осуществиться не раньше, чем по прибытии в отель: открывание банок с пивом не только в аэропорту, но и в автобусе категорически исключалось. Кстати, Дубайский аэропорт по масштабам и комфорту сильно уступает нашему Шереметьеву и вызывает ассоциации скорее с Толмачевым или Жулянами. Меж тем народу в крупнейший город здешнего региона прибывает несравнимо больше. Вот и получается очередища, как за джинсами при Черненке или за водкой при Горбачеве. Я поинтересовался у опытного Гольдштейна, всегда ли здесь так, ведь он, кажется, уже в пятый раз прилетал в Эмираты.

— Почти всегда, — кивнул Паша. — Рейсы из России у них сгруппированы по времени. Вот сейчас, например, сели почти одновременно четыре самолета разных компаний, это только наши, про другие я уж не говорю, там народу меньше.

И действительно, русская речь слышалась отовсюду. На большом многоязычном плакате «Добро пожаловать в Дубай!» нашлась, разумеется, и надпись на нашем родном, ну а когда мы все-таки отстояли очередь и вежливые темнолицие арабы (едва ли не последние арабы, увиденные нами в этой стране — ведь по улицам Дубая коренное население не ходит, разве что за рулями шикарных джипов можно их порою увидать) так вот, когда строгие арабы шлепнули въездные визы в наши паспорта, стеклянные двери распахнулись и тропическая жара накатила с новою силой. В колышущемся мареве зеленели дальние пальмы на фоне бледного от перегретости неба, плавали незнакомые будоражащие запахи и нагло прыгали в глаза всевозможные объявления, рекламки и призывы — больше всего на русском, арабских букв как-то совсем не было видно, а латинские встречались изредка. Боже, куда это мы прилетели?!

Неизвестно какая подряд бессонная ночь, изрядная доза тверской водки и резкое потепление после сибирско-московских морозов — все это вместе должно было разморить окончательно, но я таки ощутил очередной прилив бодрости и, что самое поразительное, не я один. Даже Белка ни на что не жаловалась, с восторгом вертела по сторонам головой, и на лице её сияла ослепительная улыбка. А наши новые друзья-челноки бурных эмоций хотя и не проявляли, но видно было, что очередное погружение в чужеродную, но более чем привычную для них среду освежает и радует их челночные души. Пряная восточная экзотика отрезвляла их, словно нашатырь, а яркие открыточные виды за окном автобуса мгновенно настраивали на боевой, то есть торговый лад.