Мы уже подъезжали к месту встречи. И все сильнее наливались злостью. Нормальной такой, почти спортивной злостью. Только Циркач был чуточку серый с лица, и за его поступки я боялся больше, чем за других.

* * *

Мы приехали раньше всех. Машину поставили возле самого пустыря — прятать её было не от кого и не за чем — и отправились на рекогносцировку. Стратегическим центром этого места можно было считать большой амбар из прочных бревен, где хранилось сено и прочий корм для скота. Вторым естественным укрытием в случае начала боевых действий можно было считать, выражаясь по-восточному, своего рода арык, то есть канаву с проточной водой. Через неё перекинут был деревянный мостик. Кроме этого имелись небольшие сарайчики в каждом загоне — у осла лениво жующего траву из кормушки, у коз, бродивших по лужайке, у свиней, попрятавшихся внутрь — от жары, что ли? А ближе к дороге стояли полукруглые металлические контейнеры для мусора, и в углу двора располагались курятник и маленький пруд с утками. Все это на крайний случай тоже можно было использовать.

Киндербауэрнхоф практически пустовал в этот вечерний час, бродила от вольера к вольеру лишь небольшая компания — две женщины и мальчик. Женщины говорили между собой по-немецки, а мальчик громко возмущался по-русски:

— И чего мы сюда пришли? Нечего тут смотреть! Стоит какой-то неподвижный осел.

Одна из женщин, очевидно, его мама прервала свою интеллектуальную беседу с подругой и выразила несогласие с мальчиком:

— Ну, почему только осел? Погляди, какие уточки. А вон там — смотри! — там поросята.

Мальчик повернул голову к поросятам, но увидел совсем другое и мигом перестал жалеть, что они сюда пришли:

— Ух ты! — вырвалось у него.

Действительно «ух ты!»

К площадке одновременно подъехали: устрашающего вида черный форд-броневик, из которого вышел аргентинец Петер; армейский «хаммер» в боевой маскировочной раскраске — откуда вышли двое и встали по сторонам широко расставив ноги, третий высунулся из верхнего люка и ему только турели с пулеметом не хватало; наконец, подкатили две ярко-красных «БМВ», и наружу высыпало человек десять смуглых и бородатых. Форма их больше напоминала строительные спецовки, чем нормальный солдатский камуфляж, но вид у всех был угрожающим: никто не держал оружия в руках, однако оно отчетливо угадывалось под одеждой.

Последними подвалили Шкипер с Пиндриком на «фольксвагене» и тут же, следом большая черная «ауди», кажется, «восьмерка», как у нашего главного начальника в Москве. Из неё не вышел никто, а окна были тонированными, так что оставалось лишь догадываться о персоналиях внутри. Впрочем, бравых солдат из «хаммера» я тоже не мог идентифицировать наверняка и лишь условно называл их для себя людьми Павленко из Бонна.