– У тебя есть страховка? – спросил Григорий у Павлова.

– Есть. А что? – Он усмехнулся: – Боишься, что ли?

– Да, – сказал Гриша. – Боюсь.

* * *

Все то время, которое Ганс провел в запертом сарае, у него было лишь одно занятие – выглядывать в узкое окно и обозревать рабочий дворик. Картины эти, правда, его не увлекали. То и дело приезжали машины, появлялись какие-то люди, иногда собирались в кучки и разговаривали, крутя на пальцах ключи. Потом уходили, снова приходили, уезжали. Мерная и однообразная жизнь делового муравейника...

Первые часы Ганса ничуть не тяготило, что он сидит под замком. Здесь было безопасно. Ганс сейчас подсознательно боялся внешнего мира, где светило солнце и жили тысячи людей. Казалось, там поселилась невидимая и вездесущая опасность с тысячей рук и миллионом глаз. Прошло не так много времени с той поры, как в ночном лесу Ганс разнес голову бригадиру, но за это время его психика успела дать легкий крен.

Гансу помогла бы сейчас теплая компания, где водка льется рекой, а веселые голоса и женский смех заглушают все то черное, удушливое и липкое, что ползет изнутри. Или, напротив, тихое место подальше от города, где живут совсем другие люди, и им нет дела до тех проблем, в которых Ганс увяз по самые уши.

Но вместо этого был пустой жаркий сарай, узенькое окно, чужие люди, приезжавшие и уезжавшие, занимавшиеся только собственным благополучием.

Ганс не подумал ничего худого, когда в его келью вдруг зашел Саламбеков, шурша пятнистыми штанами. Но уже через минуту его разобрало беспокойство – гость вел себя как-то странно, двусмысленно.

– Паришься? – спросил Саламбеков, показывая большие желтоватые зубы в расщелине узкого рта.

Ганс стоял в центре помещения, беспокойно перебирая руками. Саламбеков обошел его вокруг, рассматривая. Он двигался медленно, расслабленно, опустив плечи и не шевеля руками.

– Ты, что ли, сопляк, решил Луку запродать за сто пятьдесят косых?

Ганс хотел возразить, но Саламбеков снова заговорил:

– Охренеть можно... Какой-то баклан продает авторитета, как черепаху. Ну и где он, твой Лука?

– Я говорил уже, – настороженно ответил Ганс, следя глазами за собеседником. Тот все ходил и ходил вокруг, словно охаживал боксерскую грушу, примеряясь для удара. Штаны шелестели в такт шагам и играли пятнами.

– Говорил, – ухмыльнулся Саламбеков. – Ты хоть понял, что ты нам теперь должен?

Ганс судорожно сглотнул. Он никак не ожидал таких заявлений.

– Что должен?

– А то! Нагнал тут волны, нагородил невесть чего, а потом – драпать. Зачем командира-то своего уделал, а?