– Видимо, это для того дня, когда планете станет совсем худо?

– Наверно.

– Но если будет настолько плохо, успеет ли человечество произвести потомство нового типа?

– Не знаю, коллега. Я думаю, цивилизацию нельзя убить одним шлепком. Что-то все равно останется. Где-то все равно будут доживать последние люди. Они и дадут миру новый вид. А вообще, эти загадки – не нашего ума дело. Моя забота – вот эти существа, их жизнь, их хлеб и кров. Они опередили свое время, они появились в неурочный час, но разве это их вина? Я только радуюсь, что теперь их уже не сжигают на кострах, не забивают камнями, не топят в омутах. У фонда есть доверенные лица – в полициях, в социальных службах, в медицине. Есть кому предупредить нас об очередном появлении на свет антропоморфа. Есть шанс вырвать этих несчастных из рук напуганных людей и дать им прожить в безопасности. Это милосердие. Это еще и благодарность за то, что мы можем быть уверены: человек – непобедимая тварь. Ничем непобедимая.

* * *

Вечером Григорий вышел один на берег озера. Позади был длинный, полный событий день. Они с Валдаевым успели не только поговорить о питомцах, но и вышли в озеро на моторке, осмотрели пещеры и недостроенный аэродром на другом берегу, зашли и в больничный комплекс.

Сейчас хотелось только отдохнуть от впечатлений дня и побыть наедине со своими мыслями. Ему пришло в голову, что медальон-страховка, висящий на шее, и блуждающий ген, порождающий антропоморфов, – разные формы одной и той же сути. И то и другое оберегает разум от преждевременной гибели. Только в одном случае речь идет об отдельном человеке, а в другом – о целой культуре. А велика ли разница?

Оба варианта предлагали человеку примерно одинаковый итог – стать ли ему неповоротливым чудищем, которое нельзя раздавить катком, или – недоделанным искусственным существом, живущим на таблетках и инъекциях.

Григорий пытался понять – что изменила в его жизни эта блестящая бирка на шее. Сделался ли он смелее, решительнее? Стал ли меньше бояться за свою жизнь? Наверно, нет.

Так же обстояли дела и в глобальном масштабе. Если человечество узнает о своем страховом полисе, если уверится, что оно в любом кошмаре выживет, – значит ли это, что оно потеряет осторожность, перестанет думать о будущем? Вряд ли. Есть ли смысл в этом резерве жизнестойкости, что дала разумным существам Вселенная?

Григорий шел по прибрежным камням, глядя, как гладь озера и земная твердь изгибаются и сливаются воедино вдали. Сейчас, когда солнце уже почти спряталось за вершины деревьев, это место больше обычного казалось суровым и неприветливым. Человек чувствовал здесь одиночество и бессилие. Самое место для хищных монстров, умеющих приспособиться и защитить себя где угодно...