Другич устало развел руками.
— Знаешь, ты сама хуже полиции. Грабить я их буду, поняла?
— В таком случае, — произнесла она деловито, — обязана вас предупредить, что их имущество вам не подойдет.
— Это еще почему?
— Сами увидите.
— Как я смогу это увидеть, если даже не знаю, где искать их дом?
— Ну и грабители пошли! Эйтведы живут по той улице, по которой я сейчас поеду. — Девчонка вскочила на велосипед и покатила в сторону узкой улочки, сквозь хвойное обрамление которой просматривалась невысокая кирпичная ограда.
— Дом-то который? — крикнул он вслед удалявшейся велосипедистке.
— Который с дробью, — донесся до него ответ, и девчонка скрылась за поворотом.
День был солнечным и уже по-весеннему теплым. Другич решил прогуляться пешком. Пройдя участок с номером «9», Другич начал искать взглядом местных жителей. Долго ли ему еще идти? До таблички с номером «11» ему никто не попался на глаза. На следующей табличке стоял номер «19½». И даже не просто «19½», а «19½», — видимо, поэтому табличка была крупнее тех, что сообщали номера предыдущих участков. Ограда здесь доходила Другичу до плеча. Он постоял напротив высокой арки с калиткой, затем пошел дальше по улице. Вскоре ограда вновь стала ему по пояс, уменьшился и номер — всего лишь «15», без дробей. Другич вернулся назад к высокой арке, открыл калитку и по мощеной крупным кирпичом дорожке подошел к дому. Это был коттедж в один этаж с двускатной кровлей «под черепицу», во всем похожий на остальные дома в Хенрупе. Некоторое отличие в общих размерах и размерах деталей Другич уловил лишь тогда, когда обнаружил, что кнопка звонка находится почему-то на уровне лба. «Что за странная мания», — подумал он, вдавливая кнопку. Трехметровая дверь открылась спустя минуту.
19½— Профессор Эйтвед? — осведомился он у белобородого старичка в стеганом халате и замшевых домашних туфлях.
— Да, это я, — Эйтвед запахнул воротник халата, — с кем имею честь?
— Стеван Другич, частный детектив. Вы позволите задать вам несколько вопросов?
— Частный детектив? Как любопытно! Прежде мне никогда не доводилось иметь дело с частными детективами.
— Но ведь это не причина, чтобы не пустить меня в дом, — заметил детектив, за всю свою карьеру не встретивший ни одного убедительного довода против того, чтобы войти туда, куда ему хотелось войти.
— Ни коим образом, — подтвердил Эйтвед, — проходите. Я ученый, а жизнь ученого состоит главным образом из вопросов. Как же после этого я могу не позволить задавать вопросы мне — тому, кто всю жизнь только и делает, что спрашивает.