— Хорошо или нет, мне сказать трудно, но я был знаком с ними несколько лет. Изида делала щедрые пожертвования нашему обществу, я не раз бывал у них в гостях, и как семейная пара они производили очень хорошее впечатление, — правда, немного странное, но, уверяю вас, Изида Борисову не изменяла.

— Что вы заметили странного?

— У него была привычка…, — Эйтвед запнулся, — ну, да вы уже предложили слово — «мистификация». Он любил ее мистифицировать. Я не хочу сказать, что Изида была наивной женщиной, но она испытывала очень сильное влияние с его стороны. Любящую женщину разыграть не трудно, и он этим пользовался.

— Судя по вашему тону, вы не одобряли его поведения.

— Конечно, нет. Но стоит ли сейчас говорить об этом? Вправе ли мы судить человека, который считал свою жизнь прожитой, который чувствовал, что скоро его не станет.

— А он это чувствовал?

— Теперь я понимаю, что да. Может быть, за своей иронией он хотел скрыть страх перед смертью. Смерть — великая тайна, не оттого ли у человека в ожидании смерти возникает желание подбрасывать другим людям загадки, как бы ставя себя на место того, кто подбросил ему самую страшную загадку на свете… Не надо смотреть по сторонам, — Эйтвед сменил серьезный тон на шутливый, — моя несоразмерная вселенная не является предсмертной мистификацией. Когда я почувствую, что конец близок, я придумаю что-нибудь поостроумней.

— Будем надеяться, что это случится нескоро.

— Ну, начать готовиться никогда не рано. Да, извините, — Эйтвед слез с кресла, — я ничего вам не предложил. Бутылки в баре изготовлены на заказ, но содержимое перелито из обычных бутылок.

— Чай, если можно.

— Только чай?

— Можно с лимоном.

— Тогда, минутку… — и Эйтвед вышел из комнаты.

Детектив перестал себя уважать — осмотрев всю комнату, он не нашел никаких следов «антропного принципа». Даже щели в паркете не соответствовали современному стандарту. Словно в издевку на подоконнике, возле горшка с петунией-переростком, лежала рулетка, и согласно ее показаниям с ума сошел Другич, а не цветы.

— Нет-нет, и не старайтесь! — Эйтвед вкатывал в комнату соразмерную (ей) тележку с двумя поллитровыми кружками. — Вот наш чай. Выбирайте любую, и там, и там чай с лимоном.

Другич взял ближнюю. На поверхности жидкости плавали две гигантских чаинки. Долька лимона была тоже немаленькой. Повернув кружку так, чтобы не проглотить чаинки, Другич сделал глоток.

— Прекрасный чай, — сказал он, ибо так оно и было на самом деле.

— О, да, спасибо, — ответил Эйтвед и тоже сделал один глоток. — В моем возрасте немного осталось удовольствий и хороший чай — одно из них.