Рука. Что у нее с рукой?

Онемевшая левая рука была плотно сжата в кулак и не разжималась. Иванна прислонилась спиной к лодочному борту и стала – палец за пальцем – разжимать левую руку правой. Что там у нее? Что это? Ну да…

Когда-то, похоже очень давно, а может, и вовсе во сне, в последний момент ускользания и размывания всего-на-свете, когда граница между материальным и нематериальным уже почти исчезла, в последнюю минуту, пока она еще могла держать его за руку, он попросил:

– Дай мне что-нибудь.

Рука его была еще близко, а голос – уже далеко.

– Экс-вото, быстро, – сердито произнес он.

– Кольцо, – скорее подумала, чем сказала Иванна. Она почти не могла говорить, и Давор сам снял с ее среднего пальца серебряное бабушкино кольцо с лазуритом, а взамен положил ей в руку какой-то круглый плоский предмет, и она сжала руку в кулак…

Иванна сидела на дне лодки и смотрела на свою ладонь. На ладони лежала белая пуговица от его концертного пиджака. В последний момент Давор оторвал ее и вложил ей в руку – чтобы и у нее осталась его вещь. Экс-вото. Это она рассказала ему о чисто католической традиции вешать возле распятия какой-нибудь предмет, вещь человека, которому нужна поддержка свыше, моральное или физическое исцеление, спасение или какая-нибудь помощь иного рода. Или в знак благодарности за помощь. Экс-вото – вещь, заменяющая человека. Он употребил слово произвольно, немного не в том контексте, но и одновременно предельно точно, ситуативно верно. Потому что в тот момент она сразу его поняла.

Ex voto – по обету.

Как будто они были детьми и играли в игру, которую только что придумали сами. «А давай она стала принцессой и нашла своего отца-короля»; «А давай он стал танком Т-34 и задавил гусеницами всех фашистов»; «А давай поменяемся вещами и загадаем желание». Кроме его вещи, впрочем, у нее осталось столько его, что тело болело, с трудом вмещая другую сущность. Другую, но не чужую, такую близкую, что от своих волос она чувствовала запах его волос, которые пахли немного сухой землей, немного древесной смолой. И прикосновение руки к лицу было его прикосновением. Как будто она превращалась в него, сбрасывала кожу, перекраивала мышцы, перестраивала скелет. Как будто в ней теперь было два сердца.

Но тело болело, потому что он был ей немного не по размеру. Несомасштабность – так это называется.

А игра называется «найди меня».

Иванна сунула руку за ворот – крест на тонком кожаном шнурке был на месте.

– Слава богу, – сказала она вслух. Развязала шнурок, нанизала на него белую пуговицу и снова завязала.