— Я вот думаю, не позвонить ли нам добрыниной маме, — предложил Вовка.

— А зачем?

— Да так… неспокойно что-то.

Стас молча протянул Вовке мобильник.

— Ценю твою безразмерную доброту, но у меня свой, — ухмыльнулся Вовка. — Позвоним, только сначала давай зайдем. Ненадолго…

— Мы буквально на минуточку, — охотно подтвердил Стас.

Татьяна Владимировна ждала гостей и постаралась приготовить нехитрый стол.

— Да что вы… Не следовало так беспокоиться, — смущенно говорил Стас.

— Я на скорую руку… Вы не волнуйтесь.

Умиротворенный ледяным шампанским, Вовка оставался верен себе. Осмотревшись, он сфокусировал взгляд на плите и сказал:

— Так. Что у вас в духовке? Курица? Доставайте.

Татьяна Владимировна не успела ни возразить, ни согласиться, как недоготовленная курица была решительно извлечена из духовки, полита лимонным соком (Вовка неэстетично надругался над лежащей на блюдце подсыхающей половинкой лимона), извазюкана медом и всеми специями, что нашлись в шкафчике возле плиты, водружена на бутылку, наполненную водой («Чтоб не лопнула, а мы с вами стекла не наелись!») и поставлена на сковородку. После чего торжественно водворена назад.

— Так он у вас специалист… — уважительно сказала Татьяна Владимировна Стасу.

— Еще какой… Разве что крестиком не вышивает.

Сели за стол. Стас выждал положенную паузу.

— Татьяна Владимировна! Мы пришли поговорить с вами о вашем сыне.

— Что он натворил?!

«Эмоции читаются на ее лице раньше, чем она успевает их озвучить, — подумал Вовка. — Ну как с ней разговаривать?»

— Нет, он-то как раз ничего не натворил, но… Я даже не знаю, как сказать. В общем… — он посмотрел на Вовку и отчаянно соврал: — нам поручили заниматься вопросами его безопасности. Могу предъявить соответствующее предписание.