— Это Добрыня.

Она пошла открывать дверь.

— Ма, привет! Мы с Сашкой есть хотим.

— Не с Сашкой, а с Сашей. Здравствуй, Сашенька, проходи.

— У нас гости? — спросил Добрыня, поводя ноздрями.

— Нет, это… То есть да. Гости. Мойте руки и за стол.

Через несколько минут все сидели за столом и ели приготовленную дуэтом курицу. Татьяна Владимировна несколько успокоилась и нашла в себе силы поболтать на отвлеченные темы.

— Вы знаете, Володя, я обычно обмазываю курочку солью, майонезом, давленым чесночком и оставляю так часа на два. Она успевает неплохо промариноваться. Но вот так, чтобы с медом и специями, да еще на бутылке… Это впервые. Очень вкусно. Очень.

Стас, с полным ртом, согласно помычал.

— Знаете, Станислав, я вообще обожаю застолья… — переключилась на него Татьяна Владимировна. — Когда сидит много народу, пахнет жареным мясом. Много вина, много мяса, много слов… Много жизни! Жаль, не часто у меня это случается — сами понимаете, одна сына воспитываю, три работы тяну…

Бурику и Добрыне было хорошо. Главное, что они вместе. И никто этого у них не отнимет. Татьяна Владимировна разобравшись с кулинарным талантом гостя, смотрела на лохматого Добрыню. Весь в отца. Отец… Ох, лучше бы не вспоминала.

Стас украдкой наблюдал за мальчишками, которые уплетали вовкин шедевр за обе щеки и всем своим видом показывали, что хотят еще.

«Надо же… — думал он. — Обыкновенные ребята, а один из них — койво… Интересно, кто? У Добрыни жгучий взгляд. Сашка выглядит обыкновенным, но ведь непрост… ох, непрост. Мерседес целился в Добрыню… Почему не задавил? Хотел сначала «подранить» койво, потом каким-то образом забрать? На оживленной улице? Хотя… кто сейчас на это обращает внимание…»

Из этих мыслей его вывел голос Добрыни.

— А нога у меня уже совсем не болит.

— Что? А-а… Так это же хорошо.

— Спасибо вам… Вы простите, что я тогда… Я думал, что вы… — он пытался подобрать нужные слова. — В общем, плохой.

— Я хороший, — задумчиво ответил Стас. — А вот у плохих к вам обоим действительно есть интерес.

Мальчишки насторожились, Татьяна Владимировна вновь погрустнела.

— Славик… Нам с тобой придется недельки две пожить… — она покосилась на Вовку, — на другой квартире. У… дяди Вовы.