— Да так… У Рахманинова, кажется, есть романс на такие стихи.
— Фу-у, какая прелесть! — протянул Стас, скобля бритвой по щекам.
— Конечно-конечно, — передразнил его Вовка. — Ты прямо как Ленин рассуждаешь:
Раздался осторожный стук в дверь.
— Кто там? — спросил Стас, высовывая из ванной все еще недобритую физиономию.
— Я открою, — ответил Вовка. — Добривайся спокойно. Это, наверное, горничная.
Покрутив ручку, Вовка открыл дверь.
— Это не горничная, — с улыбкой сообщил с порога профессор Сарачено. — Это ваш новый полотер!
— Благодарю, профессор, — в том же духе ответил Вовка. — Мы только что сами натерли пол до блеска. Вам остается только принять работу.
— Доброе утро! — Стас опять высунулся из ванны. Он почти добрился. На левом его ухе почему-то красовался клок белоснежной пены.
— Уши тоже брил? — не утерпел Вовка.
— Естественно! И нос тоже. Изнутри!
— Доброе утро! — приветливо улыбнулся Сарачено. — Собирайтесь! Идемте немедленно! Нас ждет Венеция, нас ждет дом-музей Виральдини, собор Святого Марка и, вообще, множество интересных и совершенно ненужных в повседневной жизни вещей! Собирайтесь…
«Все-таки итальянцы — народ неугомонный», — думал Стас, походя рассматривая мосты, узкие улочки с витринами дорогих магазинов и непонятный красный плакат над мостом Rialto. Мост Стасу почему-то сразу не понравился. Вовка, напротив, высказал желание его осмотреть.
— Стас, не возражаешь? — спросил он с той интонацией, которая уже сама по себе не терпит никаких возражений.
— Что? А, нет, не возражаю…
— Вот и прекрасно! — восхитился профессор. — Нам сюда.
Остановившись на середине моста, все трое залюбовались открывшимся видом на Большой Канал.