— Нет, просто… — Антонио присел на краешек дивана и беззвучно заплакал.

Бурику стало неловко и обидно.

— Эй, ну ты чего… — он присел рядом. — Перестань, а?

Антонио попытался успокоиться, но у него не получалось. Бурик неловко обнял его за худые дрожащие плечи, совершенно не представляя, как себя вести. Опять вспомнился давний сон. Но сейчас это воспоминание, похоже, было на его стороне.

— Хочешь, я расскажу тебе один свой сон? — предложил Бурик неожиданно для себя самого.

Антонио поднял голову.

— Сон? — спросил он.

— Угу… Только я видел его давно.

— А что тебе снилось?

— Ты.

— Я?! — глаза Антонио недоверчиво блеснули.

— Да… — Бурик встал и прошелся по комнате, собираясь с мыслями.

Сначала нужные слова не подбирались. А если подбирались, то никак не хотели склеиваться между собой — речь Бурика пестрела всякими сорняками: «это… типа… как его… это самое… ну… в общем…» Но постепенно он нащупал тоненькую нить сюжета своего сна, и скоро речь его потекла складно, без неловких пауз. Бурик компактно пересказал все, что ему пришлось увидеть и пережить, не обременяя своего неожиданного слушателя ненужными подробностями.

Антонио глядел в одну точку и, казалось, пребывал где-то в своих мыслях. Но стоило Бурику на мгновение умолкнуть, обдумывая, как завершить начатое предложение, он вопросительно вскидывал глаза.

— Вот так… — сказал Бурик, заканчивая рассказ.

Антонио с минуту помолчал. Потом осторожно спросил:

— Скажи, а ты уверен, что это был именно я?

— Не знаю, — честно ответил Бурик. — Сейчас мне кажется, что да.

— Ты ведь не итальянец, — сказал Антонио. — Говоришь немножко… с акцентом.

— Да. Я русский. Из России.