— Он не папа Карло, а Джузеппе, — поправил его Бурик.

— Да хоть Дуремар. Главное, что мужик хороший. Зря я его тогда мутотой бородатой назвал…

— Так он же все равно не понял, — сказал Бурик.

— И слава Богу!

Наступила тишина. Изредка ее нарушали мальчишеские вздохи — каждый думал, как выбраться из этого дурацкого лабиринта, но не находил ответа.

— Давайте так, — сказал Добрыня, вставая. — Я пойду вон по тому коридору. Там мы еще не были…

— Мы с тобой, — поспешил перебить его Бурик.

— Послушай… — Добрыня выразительно посмотрел на него своим колючим взглядом. Тот замолчал, так и не закончив фразы о том, что они с Антонио никуда одного его не отпустят. — Не переводи, пожалуйста, то, что я сейчас скажу. Антоха слабеет. Я это понял сразу, но думал, что пройдет. Гонять его зря не стоит. Ты посиди здесь с ним, а я схожу, обследую ближайшие проходы. Выход должен быть. Я его найду, помечу как-нибудь и вернусь за вами.

Бурик молчал, искоса поглядывая на Антонио. Неужели действительно слабеет?

— Короче, ждите меня здесь. Я скоро.

Добрыня поднял рюкзачок и легко пошел в сторону выбранного прохода.

— Куда это он? — встревожился Антонио.

— Ну, ему надо… — соврал Бурик.

— А-а… — понимающе протянул Антонио.

— Скажи, ты как себя чувствуешь?

— А что?

— Да нет, ничего. Какой-то ты… вялый.

— Я отдохну и сразу стану невялый. Ты не бойся, пожалуйста.

— Да я не боюсь. Просто спросил.

— Угу…