— В таком случае, я прошу вас предоставить мне полный список этих людей. С ними разберутся по всей строгости.

— Как вам будет угодно…

Пол в проходе, по которому двигался Добрыня, сначала уходил под уклон. Он закончился большим высокосводным залом, похожим на неф старинного собора. Стены его вздымались высоко вверх и терялись во мраке. Под ногами что-то неприятно хрустело. Добрыня посветил вниз и подскочил на месте — пол был усеян мышиными скелетиками. Семимильными прыжками Добрыня доскакал до конца зала. В стене он увидел ржавую металлическую дверь. Она была приоткрыта — из щели пробивался неяркий свет. Сердце бешено колотилось. Добрыне на мгновение показалось, что он дал по всем этим лабиринтам хорошего кругаля и опять вернулся к Контуру. Он постарался успокоиться — несколько раз глубоко вздохнул, погасил фонарик и осторожно приник глазом к щели. Взору открылся обширный тоннель, неярко освещенный электрическими лампочками в проволочных каркасах. Внизу, в небольшом углублении, были проложены рельсы. «Почти как в метро…» — подумалось Добрыне. Рельсы были местами ржавыми, а местами отполированными до блеска. «Совсем как на том пути, который сторожил Джузеппе… — вспомнил Добрыня. — То есть не Джузеппе, а Михеич. Интересно, почему же они так похожи? А рельсы почему… заезжены как-то через раз? Ладно, об этом я подумаю потом…» Он потянул носом. Воздух, проникающий с той стороны, не был спертым, как в остальных частях подземелья. «Значит… Это значит, что я… нашел выход?» Добрыня отказывался верить такому счастью. Недолго поколебавшись, открыть ли дверь, чтобы убедиться, действительно ли это выход, или вернуться за друзьями — он повернул назад. Сердце учащенно билось. В несколько прыжков перескочив через неприятное место с мышиными останками на полу, Добрыня отправился в обратный путь, тщательно выискивая на стенах собственные пометки. В одном из проходов сделанного недавно знака почему-то не оказалось. Добрыня подумал, что, наверное, он просто плохо нарисовал его и пошел дальше, насвистывая. Проход заканчивался двойным разветвлением. «Стоп, — сказал Добрыня сам себе. — Здесь я не проходил. Надо пойти назад». Он повернулся, посветил фонариком и увидел позади себя еще два ответвления. «Из какого же я вышел?» — проходы казались совершенно одинаковыми.

На Добрыню начал наваливаться липкий страх.

«Нет! — думал он. — Не может быть, чтобы я заблудился!» Он решительно посветил фонариком в черную глубину правого тоннеля и, не раздумывая, пошел вслед за метущимся по стенам лучом. Тоннель то заворачивал влево, то шел под уклон. С каждым шагом Добрыня все больше понимал, что ошибся. Надо было идти в левый проход! Он развернулся и пошел назад. Пол тоннеля, по которому он двигался, почему-то продолжал понижаться, будто Добрыня и не разворачивался. А может, и правда не разворачивался, а только хотел? Или все-таки развернулся? Под ногами захлюпала вонючая жижа. Добрыня в нерешительности остановился. Нет, здесь он точно не проходил. Что же делать? Он осветил фонариком каменные стены, скользкие, словно туловище кальмара, и вдруг почувствовал какое-то движение возле правой ноги. Опустил фонарик и содрогнулся — под ногами колыхалось непонятное серое месиво. Цепенея от ужаса, Добрыня согнулся, и его стошнило.