Трое мальчишек вцепились в Стаса мертвой хваткой и, словно завороженные, смотрели на зловещее затопление того, что еще несколько мгновений назад казалось незыблемым, построенным на века. Верхний поток изрыгал из тоннеля внушительные камни. Со страшным ревом он воссоединился с водоворотом из провала и вдруг иссяк, превратившись сначала в небурную реку, потом в ручей. Мирной струей он вытекал из темноты тоннеля в небольшое горное озеро, которое плескалось теперь на месте провала. Оно похоронило под собой то, что когда-то называлось Центром «Чизанелли».

— Напоминает слив воды в унитазе… — глухо проговорил Стас.

— Ага, — охотно подхватил Добрыня. — И запах такой же.

— Контур, наверное, затопило, — проговорил Бурик.

— Тоже мне, град Китеж, — ответил Стас, глядя на озеро. — Туда ему и дорога.

— Но ведь там были люди… Джузеппе, Пьетро… — казалось, Антонио сейчас заплачет.

— Может, они успели спастись, — тихо ответил Добрыня. — Ведь Контур большой, да и водопровод не маленький. Вполне могли спастись.

На поверхности озера плавало что-то белое. Постепенно оно прибилось к берегу. Бурик подошел, подобрал палку, которая валялась под ногами, и выловил находку из воды.

— Ого! Ничего себе…

Друзья подошли ближе.

— Ведь это же шевелюра Магистра, — сказал Бурик. — Точнее, парик…

— Так этот жирный свин был еще и лысым? — удивился Добрыня, разглядывая то, что еще недавно украшало большую горделивую голову.

Бурик перевел сказанное на итальянский.

— А что такого? — удивился Антонио. — У нас в Венеции знатные особы всегда в париках ходят. То есть, ходили…

— Так то у вас. В Венеции…

Стас саркастически покашлял.

— Ничего, что я ничего не понимаю?

— Подумаешь, — ответил Добрыня. — Я тоже не понимаю, но как-то соображаю, о чем они болтают.

— Так ты с ними вон сколько пробыл… — Стас вдруг замолчал. Он увидел взгляд Бурика.

Тот медленно подошел к Стасу, уткнулся в него и заплакал, тихо скуля.