Как же мы так можем, подумал Стас, как можем сидеть, есть, смеяться, спорить, когда еще и суток не прошло со смерти Бруно. Да, жизнь берет свое, конечно, и сам молчаливый дружище Бруно был бы не рад чужой печали. И все же – как? Ведь это даже не передышка, это какое-то выпадение из времени… А впрочем, не о том ли ты просил совсем недавно?

Алиса наклонилась к его уху и спросила:

– Ты что помрачнел?

– Да так, – тоже шепотом ответил Стас, – задумался.

Мгновенное понимание, словно магниевая вспышка в фотомастерской, озарило печаль. Не зря Скальпель завел свою речь о смысле жизни, и хотя, конечно, был он не прав, дело в другом. Иногда человек должен отвечать не только за себя, и, если Бруно оказался на пути шальной пули, это не значит, что смерть его была такой же шальной, бессмысленной. В ней был смысл, и, может быть, все это – полет, бескрайнее море леса внизу, надежда на завтрашний день, на еще один кирпич – все это существовало для них благодаря ему. Благодаря тому, что в темный час он оказался на пути пули, загородил их всех, это море леса, этот день, многие другие дни. И потому надо жить, потому надо смеяться, спорить, любить. Надо жить, каждую минуту осознавая, что смерть друга была не бессмысленной. Надо жить ради этого.

Стас вдруг ощутил что-то вроде присутствия. Как будто стоял кто-то молчаливый за плечом, как будто он одобрительно кивнул. Глухо загудело за бортом. Стас выглянул в иллюминатор и успел заметить, как бортовые винты пришли в движение, слегка меняя направление дирижабля. Стас посмотрел в другую сторону. Через выгнутую навстречу потокам ветра линзу носовой части увидел: дирижабль летел точно навстречу клонящемуся к горизонту солнцу. А внизу ковер леса все чаще прорывали каменистые проплешины. Они летели к горам.

* * *

Ближе к стене горного массива дирижабль начал грузно поворачивать. Над потолком пугающе застонали тросы, шум ветра усилился, гондола скрипела теперь, казалось, всеми своими частями разом. Ветер, который до этого был попутным, теперь лупил в левый борт и раскачивал гондолу. Стоять было невозможно, все расселись по своим местам.

Стас с досадой подумал, что маневр стоило начать раньше. Выйти на смену галса по плавной кривой. Потом вдруг усмехнулся. Откуда эта забытая досада, откуда эта десятки лет не всплывавшая терминология. Хотя… По сути, тот же ветер, та же методика его использования, за тем исключением, что вместо руля здесь использовались попеременно включаемые бортовые винты. Имелись, впрочем, и кормовые винты, благодаря которым современные дирижабли способны были ходить даже против ветра, но суть не в том. Между прочим, на некоторых колесных пароходах была та же система управления, когда судно управляется попеременно запускаемыми бортовыми колесами с лопастями. А еще… Стас снова усмехнулся. Посмотрел на слегка испуганную Алису, потом обернулся к Скальпелю, понял, что смотрит на друга с совершенно идиотской усмешкой.