— Десять. Они не согласились.

Нортроп вздохнул.

— Видимо, мне придется взять это в свои руки. Где пациент?

— Больница Клинтон Джинерэл. В общей палате.

Нортроп поднял нависшие брови и зарычал, зло глядя в экран.

— В общей палате? И ты не смог их уломать?

Маурильо словно сжался:

— Родственники упорствовали, шеф. Старику уже ни черта не нужно, но родственники…

— О’кэй. Сиди на месте. Я выезжаю, чтобы завершить сделку, — огрызнулся Нортроп.

Он выключил видеотелефон и достал из стола пару чистых бланков: вдруг родственники отступятся. Гангрена гангреной, а десять тысяч — это десять тысяч. И бизнес — это бизнес. Фирмы теребят его. Нужно поставлять товар или убираться отсюда ко всем чертям. Он ткнул большим пальцем автомат-секретарь:

— Машину через тридцать секунд к выходу на Саус-стрит.

— Слушаюсь, мистер Нортроп.

— Фиксировать все звонки в течение получаса. Я еду в Клинтон Джинерэл. Не хочу, чтобы звонили туда.

— Слушаюсь, мистер Нортроп.

— Если позвонит Рэйфилд из Главного управления, сказать, что я готовлю для него нечто первоклассное и… — о, черт, — я позвоню ему через час.

— Слушаюсь, мистер Нортроп.

Нортроп бросил сердитый взгляд на механизм и покинул кабинет. Гравитационная шахта камнем пролетела сорок этажей за время, какое трудно было зафиксировать. Машина ждала там, где было приказано. Длинный, обтекаемый “Фронтенак-08” со стеклянным, пуленепробиваемым верхом. На работников компании сплошь да рядом нападали всякие психи.

Он откинулся назад, уютно погрузившись в плюшевую обивку. Машина спросила, куда ехать. Нортроп указал путь и добавил:

— Подбодриться бы чем-нибудь.

Из аптечного ящика прямо к Нортропу выкатилась таблетка. Он с усилием протолкнул ее в себя. “Маурильо, меня тошнит от твоей работы, — думал Нортроп. — Не можешь самостоятельно завершить сделку. Хотя бы разочек. — И он мысленно заметил себе: — Маурильо отстранить. Компания не может терпеть неэффективность”.