— Ты сдурел, Гиря?

— Нет, соскучился.

— Ты меня в свои дела не путай! Деньги тебе ношу, водку таскаю… За четверть переводов рискую!

— Зато на Губошлепе потери добираешь…

— Откуда знаешь? Губошлеп проболталася? Хрен ему теперь с маслом, а не деньги…

— Я и без Губошлепа все знаю. Твои делишки мне лет за семь известны. И на какие шиши ты каменные хоромы отгрохал, и катер на подводных крыльях купил, и водочку каждый день потребляешь…

— Ну и что? Сдать хочешь? Я лишнего не беру, кто вам еще деньги и водку будет таскать?

— Я кое-про-что другое знаю… Кто, например, двух расконвоированных на рудничного кассира навел… Заткнись и слушай. Я тебе даю десять кусков, а ты в надежное место положи ружье и патроны. Да жратвы не забудь…

— Да ты что, Гиря?! На ружье же номер… Я не хочу к вам угодить…

— Номер спилить можно. Да у вас тут и не регистрированного оружия хватает.

— Да и без номера… Сами расколетесь, когда попадетесь…

— Про тебя только я знаю. А я не расколюсь. Хватит базарить! Или ты кладешь в надежное место пушку с патронами, или вместе будем зону топтать…

— Гиря, не губи!

— Значит, договорились. Учти, если пушки на месте не будет, я ведь сюда вернусь…

— Ладно, давай деньги… — мужик со жгучей ненавистью глянул в глаза Гире, но тот лишь с превосходством ухмыльнулся.

— Тебе все мало. То, что ты людей обираешь — это ладно, это в понятии. Но ты же в блатные полез, тебе захотелось хороший куш сорвать. Да куда тебе… Падальщик ты. Вот, пять кусков. Остальные получишь, как сообщишь, что пушка на месте. Да, еще перевод Губошлепу придет, может и мне — себе оставь, не затребую.

— Ты что же, и Губошлепа с собой тащишь?! На что тебе этот сосунок? А-а… Коровой идет?

— Во-первых, для ясности: не я его тащу, он сам бежит, а во-вторых, у него папаша денежный, и пахана зоны башляет, и, в-третьих, мне и тут хорошо, да Крыня, тварь кровожадная, с собой тянет…

…Через пять дней в рабочей зоне между штабелями бревен Гиря собрал своих. Хмырь сидел в стороне, отрешенно глядя куда-то в просвет между штабелями. Крыня уселся верхом на толстое бревно. Лицо его было как-то по-особому напряжено, а глаза походили на рыбьи. Только во взгляде его, в отличие от рыбьего, отчетливо светилась безумная жестокость. Казалось, вот сейчас, в затуманенном мозгу его мелькнет мимолетное желание кого-нибудь убить, и он тут же достанет заточку и воткнет ее в глотку того, кто ближе всех окажется. Губошлеп старался держаться от него подальше, так, чтобы между ними всегда оказывался Гиря.

Глядя на Крыню, Гиря подумал, что с таким подельником ни единого удачного дела не провернешь, а если и провернешь, то тут же сядешь, к тому же за мокруху. Не-ет, этого психа надо оставить в тайге… Потянув носом, Гиря недовольно пробурчал: