— Я что, дурак? — ухмыльнулся Могучий. — Так, кое-чего пожевать взял…

— Ладно, иди в роту. После обеда ложись спать. Скажешь, я разрешил.

Могучий развернулся и полез наружу, в мешке его явственно зазвенело стекло.

Павел достал стаканы, хлеб, лук, сало, сказал:

— Забирайте все, и пошли на свежий воздух. Весна ведь…

Кузьменко осторожно выговорил:

— А если засекут?

— Не засекут… — обронил Павел, прихватывая телефон.

Между насыпью кровли капонира и горкой приемопередающей кабины, была довольно уютная выемка в земле, заросшая густой травой. Даже теперь, когда еще свежая трава не пробилась, многолетний слой пружинил под ногами. С какой стороны ни подходи к станции, а пирующую компанию ни за что не разглядишь.

Лаук расстелил плащ-палатку, и на середину выставили бутылки, закуску. Откуда-то как призрак возник Котофеич. Кузьменко, случайно бросив взгляд назад, вдруг наткнулся на два глазища, горящих желтым светом, серьезно и хмуро глядящих на него. Он аж вздрогнул.

— Тьфу, леший!..

Павел проворчал:

— Это не леший, а Котофеич. Мой заместитель.

Кот деликатно уселся на плащ-палатку рядом с Павлом. Никанор деловито откупорил бутылку. Нарезая сало, Лаук со смехом сказал:

— Хорошо, когда появляются хитрые салаги…

— Это почему? — машинально спросил Никанор.

— Старичкам выпивку обеспечивают…

— Ну и что такого… — пожал плечами Никанор. — Положено. Да и за знакомство не грех… К тому же ребята не молодые, от стакана не окосеют.

На Сашку, видимо, опять накатило. С ним это иногда бывает.

— Подмазываются к нам, старикам. Не видишь, что ли?