- Я могу слышать разные вещи. Иногда договариваться с ними. Но и то, и другое у меня получается гораздо реже чем у тебя, и я никогда не видел их мечты... Эша, не пытайся убрать с лица самодовольство - у тебя это все равно плохо выходит.

   - Значит, нас трое? Таких, которые могут ощущать разные вещи... Ты, я и... Лжец. Говорящий с душами, Говорящая с судьбой и Говорящий... с иллюзиями. Точнее, с ложью. Трое... Или есть кто-то еще?

   - Очень надеюсь, что нет, - сонно отозвался Олег.

   - Значит, мой старший мертв? Или он так никогда и не объявлялся и вы ничего о нем не знаете?

   - Твой старший? - рассеянно переспросил он.

   - Ну да! Говорящий с судьбой. Откуда-то же я взялась! Как-то же ты на меня вышел... иначе откуда ты вообще мог узнать о моем существовании?

   - Эша, если честно, мне не хотелось бы сейчас об этом говорить, - Олег повернул голову и испытывающе посмотрел на нее. - Или ты меня в чем-то подозреваешь?

   - Нет, ну что ты! - Шталь передвинулась и прижалась к нему. Некоторое время она лежала молча, глядя на исчерченное шрамами запястье его закинутой руки и осторожно водя указательным пальцем по узкому рубцу, пересекавшему левую сторону груди почти под прямым углом. Этот явно был не от звериных когтей - слишком ровный, слишком правильный. Какое-то лезвие, глубоко рассекшее тело прямо над сердцем, и осознание того, что человек, который обнимал ее сейчас, мог умереть задолго до их встречи, невольно протянуло по ее собственному телу длинную волну дрожи.

   - Что такое? - встревожено спросил Ейщаров, приподнимая ее голову за подбородок. - Малыш, ты что, отчего слезы?

   - Столько боли... - прошептала она. В его глазах на мгновение мелькнуло странное выражение, что-то безадресно-ироническое, потом он мягко произнес:

   - Это было очень давно. Не надо...

   - Я ничего не спрашиваю! - поспешно прошелестела Эша. - Ничего не буду спрашивать! Ничего!

   Минут десять они лежали в тишине, потом Олег с легким удивлением сказал:

   - Странно - ты действительно ничего не спрашиваешь. Ты, способная производить до трехсот вопросов в минуту.

   - Сева был прав. И Мишка был прав, - Эша легко поцеловала его в подбородок. - Все это действительно лучше не трогать. Что бы там ни случилось - это слишком ужасно, чтобы ворошить. Такой осколок мог появиться только из кошмара, и я никогда не буду тебя о нем расспрашивать, если ты этого не хочешь. Мне жаль только, что ты ничего не забыл, как другие.

   Он не ответил, но Эша почувствовала его несогласие. Догадаться о причине было нетрудно.