— Мальчишку?

— Воробья.

Вновь последовала долгая пауза, но затем улыбка вернулась к ней на лицо.

— Воробья, — сказала она. — Ну конечно. — Селия нежно похлопала меня по плечу. — Не могу дождаться.

Я поспешил к выходу и спустился по лестнице бодрым шагом. Какой бы финт ни выкинул Воробей, я не мог заставить его ждать долго в такую скверную погоду. Аделина меня прибила бы, если бы с ним что-то случилось.

41

41

Четыре часа спустя я вышел из кареты на помятую дорожку из красного бархата. По обеим сторонам дверей особняка Беконфилда стояли стражники в пятнисто-коричневых одеяниях, само воплощение внимания, несмотря на колючий мороз. Впервые я шел сюда через парадный вход. Чувствовал себя важной птицей.

В прихожей слуга с пергаментным свитком в руках контролировал доступ к развлечениям, предлагавшимся в главном зале. Он поприветствовал меня почтительным поклоном, но мое положение человека из высшего общества не позволило мне ответить ему тем же. Гаркнув ему свое имя, я принялся ждать, пока слуга найдет в списке соответствующую запись.

Клинка должна была заинтриговать моя просьба включить меня в число приглашенных, после того как он подослал ко мне убийц, и часто достаточно одного любопытства, чтобы приблизиться к аристократу, жадному до всего, что нарушает однообразие распутной жизни. И если предчувствия мелодрамы оказалось бы недостаточно, возможно, взяло бы верх своекорыстие. Хотя открытую войну между нами разжег герцог, я сомневался, чтобы у него хватило твердости продолжать ее долгое время. Он наверняка понадеялся бы на то, что мое прошение сигнализирует о желании примирения, и ухватился бы за любой намек заключить перемирие.

Несмотря на все вышесказанное, одним из ряда возможных препятствий на пути осуществления моего плана могло послужить то обстоятельство, что я, по сути, не был заранее приглашен на вечеринку лорда Беконфилда в честь празднования Среднезимья. Холодная прогулка домой была бы мне обеспечена, если бы я просчитался.

Но я все рассчитал правильно. Привратник взмахнул рукой, пропуская меня вперед, и я прошел мимо него дальше по коридору.

Что там ни говори, а Веселый Клинок умел-таки закатывать великосветские вечеринки.

Хитроумная серебряная решетка филигранной работы скрывала потолок, создавая впечатление, будто мы пируем в брюхе некоего гигантского зверя. Под ней висели гирлянды из стекла и полудрагоценных камней, прельщая взор своим замысловатым устройством. При более близком рассмотрении оказалось, что каждая третья из них — это поднос с дурью, обернутый в яркую цветную бумагу. Пол устилали искрящиеся горки искусственного снега — изобретательное подражание подлиннику. В центре зала высилась десятифутовая ледяная скульптура Шакры, чья распростертая длань благословляла собравшихся под ней кутил. Сердцевину скульптуры заполнял некий тягучий свет, который растекался по всему помещению, отражаясь от украшений и укутывая гостей блестящей цветной радугой.