— Клинок получил бы отпускной билет?

— Нет, если бы их раздавал я.

— Тогда какой смысл был в этой затее? Когда она завершится провалом, она обернется крахом для вас обоих.

— Ты знаешь, почему делаешь то, что ты делаешь?

— Обычно я рискую, полагаясь на догадку.

Последовала долгая пауза, настолько долгая, что я было подумал, что маг вошел в ступор. Наконец, после немалых усилий, Брайтфеллоу раскрыл глаза и уставился на меня.

— Ты был агентом, — сказал он. — А теперь нет.

— Был.

— Это был твой собственный выбор?

— В каком-то смысле.

— Почему ты это сделал?

— Женщина.

— Очень хороший ответ, — похвалил он и повернулся спиной к толпе. — Я не думал, что все зайдет так далеко. Я этого не хотел.

Жалость Брайтфеллоу к самому себе вновь разожгла во мне пламя ненависти.

— Не принимай меня за священника. Мне не нужна твоя исповедь, и я не продаю отпущение грехов. Ты сам вырыл себе яму, теперь оставайся там, — огрызнулся я, но грубость не возымела действия, Брайтфеллоу даже не взглянул на меня. — Позже я брошу туда и Клинка, чтобы тебе не было одиноко.

Мне казалось, я выразился достаточно жестко и надеялся, что это расшевелит его. Однако, когда Брайтфеллоу заговорил, его голос звучал спокойно, в нем не слышалось гнева — лишь уверенность и тоска.

— Чертов ты идиот, — сказал он.

Я взял с ближайшего подноса сигарету цветной сон-травы.

— Возможно, в этом ты прав, — согласился я.

Больше маг ничего не сказал, я встал и растворился на заднем плане. После того как шампанское в моем бокале закончилось, к спиртному я не прикасался.