Эванджелина прижала руку к кирпичной стене, идущей вдоль Западной Пятьдесят четвертой улицы. Ледяной ветер обжигал кожу. Стеклянные окна отражали Сад скульптур, одновременно открывая вид на замысловатые произведения музея. В залах горел неяркий свет. Посетители и смотрители перемещались по галереям. Их было видно с того места, где стояла Эванджелина. Темное отражение сада в стекле было исковерканным, искаженным, нереальным.
— Похоже, они скоро закрываются, — сказал Бруно, засунул руки глубоко в карманы лыжной куртки и направился ко входу. — Нам лучше поспешить.
В дверях Бруно пронесся сквозь толпу и пробился к кассе, где высокий худой человек с козлиной бородкой и в очках в роговой оправе читал роман Уилки Коллинза. Он поднял глаза, перевел взгляд с Эванджелины на Бруно и сообщил:
— Через полчаса закрываемся. Завтра музей закрыт на рождественские праздники, снова откроемся двадцать шестого.
С этими словами он снова уткнулся в книгу, совершенно позабыв о существовании Бруно и Эванджелины.
Бруно перегнулся через стойку и сказал:
— Мы ищем кое-кого, кто может работать здесь.
— Нам запрещено раскрывать личную информацию о служащих, — ответил человек, не отрываясь от романа.
Бруно опустил на стойку две долларовые купюры.
— Нам не нужна личная информация. Мы просто хотим знать, где его можно найти.
Глянув поверх роговых очков, человек протянул руку к стойке, и купюры исчезли у него в кармане.
— Как его зовут?
— Эл истер Кэрролл, — ответил Бруно и придвинул к нему открытку, найденную в шестом письме Эбигейл Рокфеллер. — Слышали когда-нибудь о таком?
Человек осмотрел открытку.
— Мистер Кэрролл не служащий.
— То есть, вы его знаете, — с облегчением сказала Эванджелина, немного удивившись тому, что имя принадлежало реальному человеку.