Я не стал лукавить и рассказал ему о своем утреннем мороке. Не всё, правда, рассказал – ни цифр, ни пистолета в этом рассказе не было. Не считал я этичным обсуждать сейчас ни возможность «торговли» с шефом, ни, тем более, средств давления на него при этом.

Владимир Иванович выслушал меня, попивая остывший окончательно кофе и покуривая свой «Парламент». Мы немного помолчали, а потом он сказал:

– Вы, конечно, помните нашу поездку в Емельянов? А знаете, почему я так быстро понял, что весь тамошний бред – это совсем немножко героина в водочке и очень много туркменской дури?

Я живо представил себе тот вечер и ответил:

– Нет, я и до сих пор не представлял себе, что это был героин! А вы действительно почти ничему не удивились, когда я вам про пятиглавого орла сказал!

Ктолин снисходительно посмотрел на меня и продолжил:

– Да потому что знаю я эти «восточные тонкости» не по наслышке! Капелюшечка героина в водке – это для того, чтобы вы привыкали к его вкусу. Да что б захаживали к ним почаще. Для нас-то с вами этого делать было не нужно, мы же не местные, ещё раз просто не придем, но у них, наверно, «чистой водки» под руками не было, а тащиться на склад из-за наших 200 грамм глупо и «в лом».

Он замолчал, давая мне время переварить его слова.

Я достал новую папиросу, обстучал ее, тщательно продул, не спеша сформировал мундштук, закурил, сделал пару глотков кофе, и при этом лихорадочно вспоминал все, что читал в Интернете о водке и наркотиках… И вспомнил! Однажды встретил такое заявление: «Тайная масоно-евруйско-нацистская организация негров „Белое Возрождение“ подмешивает в водку „Исток“ седетативные психотропные препараты». Об этом я и сообщил Владимиру Ивановичу – дескать, не с этого ли сайта и его информация?

Владимир Иванович на мою подначку не клюнул. Он тоже достал новую сигарету и, после затяжки, сказал:

– Для лёгкого «кайфа» и развития привычки к нему и нужна-то капля спиртового раствора диацетилнорлина на бутылку водки… А из симптомов героинового кайфа наиболее характерны два – эйфория и сонливость. И стоит это – копейки. А вот через недельку-другую эта капля в рюмках постоянных клиентов становится золотой для хозяина притона…

Мне, кстати, тётка ихняя, «военная», вспомнилась быстро. Когда вы про гридеперливую октограмму мне сказали, я тут же представил себе те бумаги, которые были у меня, когда я работал в Таджикистане. Я ведь там в конце перестройки – начале демократии химическим заводом владел! И, конечно, с Туркменбаши дела имел – там все рядом. А высоковольтное энергокольцо ещё с советских времен вообще всю Среднюю Азию делает единым производственным объектом.