— Заткнись, — повторил Хват.

— Да ладно тебе, друзья важнее девок, чувак. Твоей Летней Мантии знакомо стадное чувство? Потому что мы могли бы оприходовать твою Леди вдвоем, ес…

Если бы мой интеллектус не был на нём сосредоточен, то меня бы сожгло заживо. Я кинулся в сторону, а он повернулся и метнул в меня ещё одну стрелу огня. Мне пришлось собрать вокруг себя больше силы Зимы, чтобы защитить своё хлипкое укрытие, ещё больше уплотняя туман — а Хват, кажется, ориентировался по источнику холода. Он повернулся ко мне, сделал два шага и прыгнул на меня с мечом, зажатым в обеих руках.

Тридцать семь футов. Он прыгнул именно на такую длину почти без усилий и вполне мог прыгнуть и дальше. Я знал, с какой силой он оттолкнулся от земли в прыжке, точно знал, под каким углом он прыгнул. Мой интеллектус мог отследить воздух и туман, которые он колебал в полете.

Как только он прыгнул, я сделал два шага назад.

Мне было тошно от того, что я дрался с фактически слепым противником.

Хват приземлился именно туда, где я только что был, и рубанул мечом место, где я только что находился. Если бы я ещё был там, то он бы разрезал меня на две отвратительные половинки.

Но меня там уже не было. Я стоял позади, в нескольких дюймах от его спины, и перед тем, как он смог подняться, я нанёс удар. Перед этим я с помощью интеллектуса нашёл на земле старый гвоздь, около четырёх дюймов в длину и частично покрытый ржавчиной. Томас или я, должно быть, уронили его по пути в домик или из него, когда начинали его восстанавливать и строили «Не-Пойми-Что Док». Гвоздь пролежал там несколько сезонов, почти не затронутый временем.

Я упёр большой палец в шляпку гвоздя, приложив силу Зимней Мантии, и ткнул гвоздём прямо сквозь кольчугу, которая не была предназначена для защиты от такого «оружия». Два дюйма железного острия вошли в мускулы под лопаткой Хвата.

Хват издал крик потрясения и боли и взмахнул мечом в мою сторону — но когда холодное железо проткнуло его кожу, его доступ к силе Летней Мантии был нарушен, и ему оставалось полагаться только на свои собственные рефлексы, силу и умение. Он не тренировался без поддерживающей силы Мантии, и, естественно, не прошёл ту жестокую школу, которую преподала мне Мэб. Взмах его меча оказался медленным и неуклюжим, и я ударил его дважды — один раз по запястью, сломав его с характерным щелчком, отчего его меч отлетел в сторону, а второй раз я наподдал ему в челюсть, но не так сильно, опрокинув его на землю бесчувственной грудой.

— Рыцарь бьёт Рыцаря, — бросил я в затянутое тучами ночное небо. — Шах.