Обоим стало не по себе. В свете только что сказанного, последние строки невольно трансформировались в зловещее предсказание, не сулившее ничего хорошего. Они одновременно это почувствовали, посмотрели друг на друга. Ириша обняла Федю, прижалась к нему.

– Я не смогу жить без тебя, – тихо произнесла девушка.

– Не говори так… Давай оторвем эти строчки и выбросим! И все будет хорошо. Все будет хорошо, ты слышишь меня?!

– Да.

Федя оторвал от бумажки последние строки и сжег, однако где-то глубоко внутри все же осталась неясная тревога.

Долго ехали по полям. Изредка мелькали небольшие пролески.

– Ариас, скажите, – нарушила молчание Ириша, – получается, мы действительно рождаемся на Земле не один раз?

Ариас улыбнулся:

– Да. Вот Феде в Игре удалось прожить даже кусочек одной из своих прошлых жизней.

Федя удивленно посмотрел на ангела:

– Так это действительно было на самом деле?!

– Ты же сам знаешь, – ответил Ариас, – ведь так?

– Но…

– Но доводы рассудка мешают в это поверить.

– Да, – согласился Литвинов.

– Федя, расскажи! Пожалуйста… – нетерпеливо перебила Ирина.

Федя подробно рассказал тот эпизод Игры: как они целовались в комнате восемнадцатого века, как говорили по-французски, как вбежал ее муж, похожий на Бочкова, как Федя с ним сражался и как жутко все это закончилось. Рашевская слушала, затаив дыхание.

– Почему ты мне об этом не рассказывал? – спросила она прерывающимся от волнения голосом.

– Не знаю… как-то… Ты знаешь, это настолько было реально… Я потом… – Федя прервался на полуслове.

– Что потом?