– Ирина… Ян… – хрипло позвал он, протирая почерневшей от гари и дыма рукой слезящиеся глаза.

Девушка, закашлявшись, села рядом. Неподалеку уже поднялся на ноги Шабуров.

От коридора остались одни руины. В воздухе висел тяжелый смрад, кружились тучи черной пыли, местами догорали остатки пламени. Исчезли все: и слуги Тьмы и воины Света. Неподалеку, склонившись над чем-то, стоял на коленях Ариас… Рядом с ним неподвижно замерла Эл. Федя отметил про себя: нечто неуловимое изменилось в ее осанке, в манере держаться. Элэйми будто была придавлена горем, грузом невыносимой душевной боли. Исходящий от нее свет приобрел мутный, чуть розовый оттенок, в изломанно пульсирующих лучах нервно вспыхивали красноватые язычки огня.

Федя поднялся на ноги, помог встать Ирине. Еще не понимая, что произошло, ребята подошли к Ариасу. Перед ангелом на земле лежал… Флайс, маленький, совсем бледный и прозрачный, уже почти несветящийся. Ариас, согнувшись в неестественной, мучительной позе, нежно гладил аумэ, в котором едва теплилась жизнь. Поверх разорванной, местами почерневшей, грязной рубашки ангела пробегали, подобно электрическим разрядам, тонкие, нервно-рваные ниточки ярко-алого света.

Ирина вздрогнула. Она поняла. Поняли все.

Флайс…

малыш…

маленький…

любимый…

солнышко…

Флайс!!!!!

Господи, за что?!!

Ян отвернулся, вытирая слезы.

– Зачем ты это сделал?!! – Ариас задыхался в рыданиях. – Маленький мой… мой хороший… зачем?..

– Ариас… прости… я не мог… по-другому… – слабый детский голос отдался острой болью в каждом сердце. Цена спасения оказалась непомерно высокой.

Флайс становился все бледнее, словно растворяясь в воздухе. Серо-голубые глаза потемнели, покрываясь пеленой смерти.

– Нет!!! Ты не уйдешь… Я исцелю тебя… – Ариас распростер руки над маленьким тельцем, но свет, струящийся из его ладоней, был бессилен.

Элэйми медленно приблизилась к ангелу.

– Не поможет, – тихо сказала она. – Он пролетел сквозь сущность Тьмы и сумел ее разрушить. Ты сам понимаешь, что это значит. Удивительно, что он до сих пор жив.

Ариас, забыв о гордости, потеряв остатки самоуважения, повернулся к Эл и буквально упал ей в ноги, цепляясь за края одежды: