Но также я понимал: надеяться на честное слово хитровыделанных политиков – удел наивных романтиков. Есть вероятность, что теперь никто не вступится за мою попранную честь перед лицом прокуратуры. Посему, если Харыбин с Чжао попытаются самоустраниться, мне будет чем их стимулировать сдержать обещания, данные электорату…

На улице по-прежнему было пасмурно и серо. Внутренний дворик пустовал. Никто не бегал в панике из-за звуков пальбы. Думаю, если кто-то что-то и слыхал, то убедил себя в том, что ничего из ряда вон выходящего тут не происходит. Едва ли кто-нибудь вызвал полицию.

Я задрал голову и в просвет между зданиями увидел дирижабль правительства, патрулировавший район. Улыбнулся и отсалютовал наряду.

– Здорово, парни. Похоже, я научился справляться без вас.

Женькин раритетный БМВ стоял на аварийке возле тротуара. Я бросил системник на заднее сиденье, сам грохнулся на пассажирское.

– Это что? – кивнул блогер на черный ящик.

– Да так, в ремонт сдать надо.

Он внимательно всмотрелся в мое лицо.

– Что там стряслось, друже?

– В баню хочу, – сказал я.

– В баню?!

– Ага. Попариться, отмыться. И выйти другим человеком.

– В городскую?

– Давай в городскую.

Друг понятливо кивнул, лихо развернулся, и мы поехали в центр города, над которым впервые за долгое время прояснялось небо.