Джонсон, дрожащий от волнения, не мог сразу найти нужных слов. Наконец, он заговорил:

— Теперь я понимаю, почему эта проклятая собака так страшно вела себя. И тогда у меня было такое же странное чувство, правда, гораздо менее сильное, чем в этот раз. Ради всего святого, О’Киффе, объясните мне, что все это означает.

— Немного терпения, мой милый, и вы это узнаете.

Джонсон бросился к стене, через которую только что проникал свет, и принялся ее ощупывать и осматривать; он при этом не переставал бормотать, как в лихорадке:

— Все же возможно, что это какой-то трюк. Нет, я не подозреваю вас, О’Киффе, но вас ведь тоже могли провести. Трюк с фонарем…

О’Киффе насмешливо улыбнулся:

— Возможно ли, чтобы свет фонаря проникал сквозь камень и штукатурку? Вы ведь сами видели, что лучи проходили сквозь стену.

Джонсон принужден был согласиться.

— Это уже не первый визит, который делает мне голубой луч, — продолжал репортер. — Ия был бы не прав, если бы сказал, что я очень рад видеть его у себя. Но теперь я получил над ним власть: я смогу заставить его пройти куда и когда хочу. Я стал его господином, и он должен мне повиноваться.

Джонсон недоверчиво посмотрел на него.

— А смогли ли бы вы заставить луч проникнуть в мою комнату?

— Неужели вы снова хотите его увидеть?

— Конечно.

— А когда?

— Хотя бы сегодня вечером.

— Хорошо. Ваше желание будет исполнено. Однако, теперь мне нужно с вами распрощаться, я хочу еще до обеда навестить мисс Кардиф.

О’Киффе достал из ящика письменного стола какой-то сверток и передал его Джонсону со словами:

— Пожалуйста, захватите этот пакет с собой, он нам может пригодиться сегодня вечером.

— В нем, вероятно, находится оружие для борьбы с голубым лучом?

— Да, — серьезно ответил О’Киффе. — Оружие для того, чтобы с ним бороться и победить его.