Не спит и сотня здоровых смелых людей во чреве бурого парохода. Они глядят в темную морскую даль, в надежде различить землю. И сердца их поют вместе с шаловливыми волнами: «Мы — борцы, мы несем спасение! Мы судьи, мы вынесем приговор! Мы рабы, мы несем братьям свободу!»

Во мраке ночи плывут суда, унося в синее море преступление, жажду наживы, хищнический эгоизм, раболепство, бешеную ненависть и светлое освобождение.

Давид Блэк проводил бессонные ночи. Как только воцарялась над островом тишина и гасли в хижинах огни, он, не зная покоя, начинал бродить по поселку, просиживая по несколько часов то в одной, то в другой хижине. Часто добирался он и до каменоломни. Тут шла опасная работа. Билль Сно, старый член рабочей партии, возился в одной из пещер с тиглями и горшками, а Моисей доставлял сюда старые банки из-под консервов.

Почти все вечера, за очень редкими исключениями, Давид Блэк проводил на белой вилле. Лэй и Беннет полюбили его с тех пор, как он спас их от смертельной болезни; с другой стороны, ни одна бесприданница- невеста не прилагала стольких стараний, чтобы покорить сердце молодого миллионера, сколько Давид Блэк — чтобы расположить к себе этих двух людей.

— Завтра приезжает старик, — объявил Лэй однажды вечером, когда они втроем сидели за карточным столом, — и транспорт в двести человек. На этот раз агент выловил славную добычу.

— Что с вами доктор, — спросил Беннет, — как вы побледнели? Неужели у вас такая скверная карта?

Блэк улыбнулся:

— Лучше, чем у вас!

Он бросил карты на стол и спрятал деньги в карман.

— Вы отличный игрок, — заметил Лэй. — Самый опытный глаз не заметил бы, что у вас четыре короля.

— Да, я знаю, что я хороший игрок, — ответил Давид Блэк. — Я не раз уже слыхал это!

Он засмеялся, и серые глаза его с каким-то странным выражением взглянули на собеседника.

Лихорадочное волнение не оставляло всю эту ночь и весь следующий день обитателей острова. Суда должны прибыть вечером; будут ли на борту друзья? Настал ли день освобождения и мести?

Блэк снова вздрогнул, взглянув на лица сидевших с ним рядом людей.

— Они заплатят своей кровью, — подумал он, и вдруг ему стало жаль всей этой красоты, роскошной тишины этого острова. Он уже видел, как разыграется здесь бешеный бой: раны, кровь, огонь пожаров! Чтобы закалить себя и отделаться от нерешительности, он направился после обеда на другой остров и долго смотрел на человеческие тени с серыми лицами и безжизненными глазами, призраками бродившими там. Когда он, возвращаясь, проходил через подъемный мост, лицо его было твердо, как камень, и серые глаза горели решимостью.