Оказалось, что трещина, примеченная Ковальски, – это просвет между завалом и известняковым склоном утеса. Много веков назад его придавило валуном, не давая проходу закрыться.

Грей вошел в просвет под камнем первым, следом, пригнувшись и затаив дыхание, вошел Ковальски. Сейхан достала фонарь и провела лучом яркого света по своду и стенам из темно-бурой породы. Пещеру промыло в породе давным-давно.

Остальные столпились за спиной у Ковальски.

Отец Бейли хмуро покосился на висящий над входом валун.

– Мы как под Дамокловым мечом прошли.

Мак широко улыбнулся.

– Вообще-то это называется валунной складкой. Образуется, когда обвал создает ненадежную сцепку камней. В принципе, конечно, это опасно, но здесь явно ничего не происходило несколько веков, так что вряд ли рухнет в ближайшее время.

– Что ты хотела показать? – спросил Грей у Сейхан, удрученный очередным тупиком.

– Смотри туда, – ответила Сейхан.

Она подошла к дальней стене пещеры, где слева стоял ряд глиняных горшков: каждый высотой по пояс, запечатанный пыльной пробкой.

– Там их еще больше, – сказала Сейхан, указывая лучом в противоположную сторону, на параллельную батарею амфор.

Мак нахмурился, подойдя к одной из них.

– Ого! Уменьшенная версия того, что я видел в трюме дау в Гренландии.

– Амфоры, – подсказал Бейли. – Греки и римляне хранили в них вино или оливковое масло.

– Или что похуже, – пробормотал Мак.

Священник обернулся к Ковальски:

– Капитан Хунайн в своих записях назвал их кувшинами Пандоры, верно?

– Так сказала Елена.

Бейли оглядел попутчиков.

– Согласно мифам, Пандора не была живой женщиной, ее создал Гефест.