– Меня просто это бесит! – выпалила Харпер. – Я знаю, что поступила правильно, но мне все равно больно.

– Разумеется, сейчас тебе больно, – ответила Вайолет. От мигающих огоньков свечей на стенах выплясывали тени. – Но так не будет вечно.

– Ты действительно так думаешь?

Вайолет улыбнулась.

– Я это знаю. Ты была достаточно сильной, чтобы расстаться с ним. Это значит, что ты достаточно сильная, чтобы также забыть о нем.

Харпер положила голову на плечо подруги, борясь со слезами. Но теперь они лились по другой причине.

Вайолет была права. Она – Харпер Карлайл. Девушка, которая подняла каменную армию. Девушка, которая помогла всех спасти. Девушка, которая наконец могла вернуться домой; мягкая, сильная и более мудрая, чем была несколько месяцев назад.

И впереди нее простиралось будущее, наполненное до краев бесконечными возможностями.

В мавзолее было тихо. Айзек стоял в тени праха своей семьи, смотрел на таблички, тянущиеся до потолка, и чувствовал тяжесть последних нескольких лет на своих плечах.

– Я считаю, что это должен сделать ты, – сказал Габриэль.

Айзек повернулся. Они оба приоделись в галстуки и пиджаки, которые на них не сидели, и было трудно не думать, что они нарядились в костюмы. Словно дети, играющие во взрослых, цепляющиеся за то, к чему никогда не будут готовы. Он намеренно не застегивал воротник, не то чтобы гордо, но честно демонстрируя свой шрам.

– Уверен? – спросил Айзек, и слово отразилось от стен.

Его ладони больше не мерцали от силы, и, несмотря на то, что он ожидал почувствовать облегчение, избавившись от нее, по правде, он немного скучал. Но расставание с силой стоило этого покоя. Единственная достойная жертва, которую когда-либо приносила его семья.

– Да, – кивнула Габриэль, передавая ему небольшую урну, в которой хранился прах их матери. – Уверен.

Решение отключить Майю Салливан от системы жизнеобеспечения было нелегким. Но после всего случившегося оно далось ему легче, поскольку теперь Айзек знал, что больше никому не придется страдать так, как ей. Правда заключалась в том, что его мать умерла в день ритуала, но Айзек смог это признать только сейчас. На той больничной койке лежала не она, как и в этой урне хранилась не она, однако Айзек все равно чувствовал скорбь.

Еще одна потеря, которую ему придется вынести. Но, по крайней мере, ему не придется делать это в одиночку.

Он с трудом сглотнул и поставил урну Майи в нишу рядом со своими братьями, а затем осторожно закрыл ее. Рядом с табличками Калеба и Исайи блестела новая.

МАЙЯ САЛЛИВАН