Все посмотрели на Далебора Ромуальдовича.
– Я же говорил! – живо воскликнул тот. – Развяжите меня! Я и так не сбегу – до утра никто в здравом уме на болота не сунется!
– Вы, господин расхититель гробниц, поражаете меня своим простодушием! – невесело рассмеялся Вийт. Его орлиный взор пронзил преступника, и тот сник.
Фирс подошёл к напольным часам.
– Сейчас уже начало двенадцатого, – пробормотал он. – Мы пропустили одиннадцать часов…
– Да! – с неожиданной энергией вскричал граф Мйончинский. Лицо его просветлело. – Да! Конечно! Это же самый простой путь! Как мне самому в голову не пришло! Я немедленно выпишу вексель! Оссолин!
– Я здесь, ваше сиятельство! – отозвался дворецкий, как раз ступивший на лестницу, чтобы начать спуск в залу.
– Неси книги! – граф улыбался. На лице его читалось облегчение. – Я выпишу вексель на пятьдесят тысяч! По условиям фиктивного нотариуса в полночь нужно сорок, но я хочу, – он посмотрел на окружающих полным надежды взглядом, – чтобы моя дочь побыстрее вернулась!..
Сыщик Вийт и то, чем закончилось дело о затерянном среди болот старинном замке,
Сыщик Вийт и то, чем закончилось дело о затерянном среди болот старинном замке,
Вийт с размаху швырнул через ров камень, к которому был примотан белым полотном подписанный вексель. Послание описало в воздухе дугу, стукнулось о колокол, отчего тот издал знакомый гул, покатилось по земле и остановилось посреди дороги. Со стен замка, несмотря на темноту, хорошо было видно белое пятнышко.
– Ну, уплачено! – воскликнул граф Мйончинский. – Надеюсь, в зале нас уже ждёт Ветрана! – и он бросился обратно в дом.
Все поспешили за ним.
Внутри их встретили лишь привязанный к стулу Огнедарко да равнодушная ко всему такса.
– Нет… – разочарованно пробормотал Пётр-Михаил Саулович. – Ещё нет…
– Интересно, что ваша такса отреагировала на Огнедарко, но с тех пор никакого беспокойства не проявляет, – произнёс Фирс, приглядываясь к собаке. – Членов семьи она, конечно, знает. Нас с господином бароном она несколько раз встречала раньше. А вот мэтр Кин… Он же должен быть для неё чужаком. Отчего она не рычит и не лает?
Все уставились на Тяпу. Та лежала на полу, равнодушная ко всему.
На середину залы проковылял Оссолин.