— Я знаю, что ты сбежала, — прошептала старуха. — Я знаю, что Ник помог тебе сделать это. И я заметила, что за последние две недели его настроение изменилось. — Она коснулась запястья Грей и сжала его. — Он любит тебя.

Глаза Грей наполнились слезами.

— Кто еще знает?

— Никто.

Грей медленно выдохнула.

— Вы можете держать это в секрете? Все это? Обо мне. И о нем?

— Что я и делала все это время. Не так ли? — При клубном освещении и отражении блесток глаза Зэди казались острыми, как лезвия бритвы.

— Я стара, но не глупа.

Воздух вокруг Грей был плотным, а бурбон булькал у нее в животе.

— Неужели Ник… Он рассказал…

— Он мне ничего не говорил. Я сделала всю бумажную работу за тебя. Ты же знаешь, Ник ненавидит работать с бумажками. Но не волнуйся. Я оставлю это на своей…

Кларисса, пошатываясь, вернулась за столик. Ее белая вуаль была испачкана губной помадой и гренадином и испорчена маленькими дырочками. Все это придавало ей вид изношенной москитной сетки.

— Вы будете танцевать или нет? — невнятно пробормотала она, вцепившись в плечо Грей.

Грей смахнула слезы.

— Нет. Сегодня Джим Бим — мой лучший друг.

Кларисса вытащила полупустую бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом. Как заядлый алкоголик, она поднесла его к губам и выпила через вуаль.

Грей было наплевать и на порванную вуаль, и на молодую невесту, пьющую из бутылки. Были вещи и похуже. Зэди знала, кто она, а Ник никогда не говорил о той роли, которую старуха сыграла в ее новой жизни.

Стало слишком шумно и слишком тесно. Люди. Вокруг толпилось слишком много людей. Над кабинкой диджея формировалось какое-то погодное явление из горячих тел и еще более горячих огней. Туман окутывал весь зал и клубился над указателями выхода.

— Я пьяна, — Кларисса скользнула в кабинку и положила голову на плечо Грей. — Я люблю тебя, Грей.

Ей потребовалась всего секунда, чтобы опустить веки, и вскоре она захрапела.