Нога была черной как ночь.

Запах гниющего тела — вот чем пахло.

Рядом с ногой, под журнальным столиком… черепаховая оправа.

Небольшой цилиндр из полированного золота.

— Гильза от пули, — прошептала Грей.

Ти!

Но как же так? Она писала Грей меньше часа назад. А эта нога… и та, кому она принадлежала. Она пролежала под журнальным столиком несколько недель.

Грей коснулась рта, ей стало нехорошо, когда запах разлагающегося тела этой несчастной дотянулся до ее ноздрей.

Собака лаяла со все большим отчаянием.

Бери собаку и убирайся отсюда к черту.

Она на цыпочках шла по яркому коридору, и лай становился все громче. Грей заглянула в первую комнату, до которой добралась. Шторы задернуты, и в неподвижном воздухе повис запах собачьего дерьма. Посреди комнаты стояла большая клетка. Собака со спутанной шерстью цвета шоколада била лапой по клетке, пытаясь выбраться, и скулила, желая выбраться на свободу и требуя, что ее снова любили.

Грей улыбнулась.

— Кенни Джи, боже, ты живой.

Она скользнула к клетке.

Собака прыгала, скулила и вертелась на месте.

На дверце висел замок.

Вот черт.

— Нужно найти ключ, — приговаривала Грей. Она просунула руку между прутьями решетки, чтобы потрепать собаку.

— Я сейчас вернусь. Ты ведь хороший мальчик, да? Да?