– Хм… Molto-molto[173], – пропыхтел он, снимая майку. – Если бы ты согласилась называть меня Брэдом…

– Отказано! Для меня ты всегда был и останешься Жан-Марком Барром. Актером одной роли человека-дельфина.

Клотильда прижалась холодным мокрым телом к Наталю и решила, что они должны любить друг друга именно в этой позе, как сардинки (смешно!). Например среди поля, в высокой траве, на обочине дороги, в кровати высотой до потолка, в вагоне поезда на Венецию, под сценой театра в разгар представления….

Судно плавно раскачивалось.

Ее жизнь тоже.

– Может, уйдем?

Клотильда и Наталь лежали на палубе «Ариона», как в люльке. Она так и не смогла найти Бетельгейзе среди сотен других звезд, хотя очень старалась.

– Так уйдем? – повторила Клотильда.

«Арион» удерживала на месте разлохмаченная веревка, ее можно было перерезать одним взмахом перочинного ножа, или перекусить зубами, или разорвать острым ногтем. Р-раз – и прощай, земля!

Где-то далеко, в благоговейной тишине, Мария-Кьяра запела а капелла Sempre giovanu. Клотильда очень хотела соединиться с Наталем под эту божественную музыку, исполнив наконец заветную мечту юности и всей жизни, но не сдержалась и достигла пика наслаждения под припев Joe le taxi.

Все ради этого.

«Может, уйдем?» – мысленно повторила она.

Наталь не ответил.