Клотильда и ее брат остались одни.
Наедине? Не совсем. По столу перед Орсю ползал муравьишка. Великан подставлял палец, чтобы заставить насекомое преодолевать препятствие. Клотильда не привыкла к монологам: на бракоразводных процессах ее клиентки не закрывая рта рассказывали о прегрешениях партнеров.
– Сыграем в открытую, Орсю. О нашем отце поговорим потом, если захочешь, а сейчас займемся срочными делами.
Ее брат в ответ только левым мизинцем шевельнул, отрезая муравью путь к отступлению.
– Во-первых, я знаю, что ты не убивал эту сволочь, и вытащу тебя, можешь мне довериться.
Муравей отчаянно пытался выбраться из плена.
– Во-вторых, мне известно, что ты гораздо умнее, чем хочешь показать. Как Бернардо в «Зорро»[180]. Так что отношения у нас будут баш на баш, милый братец.
Орсю впервые поднял глаза и посмотрел на Клотильду, как в тот раз, когда она устроила взбучку двум гаденышам в душевой кемпинга. Взгляд был застенчивый, смущенный и словно бы говорил: «Бросьте это дело, я этого не заслуживаю, не стоит из-за меня беспокоиться…» Клотильда поняла, что доверие завоевано, пусть даже этого недостаточно, чтобы Орсю заговорил.
Она порылась в сумке, выложила на стол два листка и провела пальцем по последним строчкам первой записки.
Вся моя жизнь – темная комната. Целую тебя. П.
Перечитала вторую записку.
Ты будешь ждать. Он тебя проводит. Оденься потеплее, будет холодно. Он приведет тебя в мою темную комнату.