Инна то и дело смотрела в зеркало заднего вида, стараясь понять, следует ли за ней Тимофей или нет. Его черного внедорожника вроде бы видно не было, но кто знает…
Припарковавшись у дома, Инна вышла, направилась к подъезду. Вдруг ее сердце екнуло.
А если они похитили не только ее,
Поэтому она не смогла сдержать рыданий, когда, войдя в квартиру, увидела сына, выскочившего к ней навстречу с широкой улыбкой.
— Мамочка, а почему ты такая растрепанная? Ну, не надо этих телячьих нежностей… Мамочка, я уже большой!
Уплетая на кухне приготовленный Милой Иосифовной и Олесей обед, который вообще-то мог быть и ужином, Инна слушала подробный рассказ о том, что они делали в течение дня.
О своих же делах отделалась замечанием, что «все в полном порядке».
Ведь так и было. Она приняла решение — и не была намерена от него отступать.
Уже вечерело, когда Мила Иосифовна вдруг предложила:
— Может, Женечке свежего воздуха глотнуть во дворе? Погода такая чудная, а мы весь день никуда не выходили…
Олеся тотчас заявила:
— Потому что опасно, сами знаете! Будем дома сидеть.
Но Инна, вставая с дивана, объявила:
— Уже не опасно. Потому что я приняла решение. Ну что, пойдем все вместе?
Они вышли во двор, и Инна, рассматривая урбанистические пейзажи столичных окраин, вдохнула полной грудью и вдруг поняла: она здесь счастлива так, как никогда не была счастлива ни в подмосковном дворце, ни в элитной квартире с видом на Москву-реку.
У нее был сын, два ангела-хранителя, как минимум три миллиона долларов и…
Наблюдая за тем, как дурачится с Олесей Женечка, Инна сказала чинно шествовавшей рядом с ней Миле Иосифовне: