— Я раздобыл эти фотографии в восьмидесятых у одного известного репортера, который вел журналистское расследование о клинике Сан-Рамон. Я вам пошлю копии, если хотите.

— Спасибо, — сказала Камиль, протягивая ему свою визитку.

— Тут только один новорожденный в холодильнике. Но больница Сан-Рамон располагала многими замороженными трупиками.

— Замороженными? — переспросила ошеломленная Камиль.

— Да. Монахини предъявляли их матерям, которые настойчиво требовали, чтобы им показали их якобы умерших детей, которые на самом деле уже были переданы приемным родителям. Поскольку там имелись самые разные младенцы, то монашка брала того, кто был больше похож. Это был радикальный метод, чтобы подавить подозрения матерей и сделать их покорными. А если некоторые, несмотря ни на что, не поддавались на этот обман и осмеливались жаловаться, то их объявляли сумасшедшими, выбрасывали на улицу, доставляли массу неприятностей. В общем, затыкали им рот. После семьдесят пятого года демократия была еще слабой, тень франкизма продолжала нависать над обществом, а доктор Веласкес пользовался превосходной репутацией.

— Куда девались дети?

— Поначалу младенцев, будь то в Casas cuna или в клиниках, продавали испанским семьям, которые не могли иметь детей или хотели стать приемными родителями. Эти семьи влезали в долги на годы, закладывали свои дома, только бы купить себе ребенка. Их ставили в известность о возможности такого приобретения акушерки, другие работники больницы или знакомые. Как это происходило, кажется совершенно невероятным, но то, что я вам рассказываю, — чистая правда. Вы приходите к больнице, где на улице вас ждет акушерка, вручаете ей задаток (эквивалент нынешних трех тысяч евро) и поднимаетесь в комнату новорожденных, чтобы забрать ребенка и заодно получить фальшивые документы: вы официально становитесь родителями Имярека такого-то, родившегося в такой-то больнице, что и подтверждено печатью Министерства юстиции. А потом годами выплачиваете остаток требуемой суммы, словно какой-нибудь кредит, пока не рассчитаетесь полностью, — порядка двадцати тысяч евро, цена хорошей квартиры. И поверьте мне, в ваших же интересах заплатить.

Камиль вспомнила записки полицейского из Этрета: Жан-Мишель Флорес попросил взаймы крупную сумму денег у своей сестры вскоре после рождения Микаэля.

Никаких сомнений: Жан-Мишель Флорес приезжал в Испанию купить себе ребенка.

Хуан продолжал, увлеченный собственным рассказом:

— Тогда же, в середине шестидесятых, в свете установилась параллельная система оповещения из уст в уста. Высшее общество далеких стран немедленно прознало, что Испания поставляет младенцев. И тогда богатые люди с положением в обществе, коммерсанты, бизнесмены начали приезжать к нам из-за границы с деньгами. Тут, на том самом месте, где мы с вами находимся, прогуливались группы иностранных посетителей, приезжавших сюда, как на автомобильный салон, они трогали новорожденных, фотографировали. И на следующий день дети исчезали. Большинство покупателей приезжало из Латинской Америки. Мексика, Аргентина…