Она куда-то позвонила, сообщила, кто такой Николя Белланже, и послала его на второй этаж. Двигаясь по стрелкам указателя: «Perfil genético para búsqueda de familiares» («Генетический профиль для поиска родственников»), они вскоре оказались в зале ожидания. Врач, предупрежденный о приходе французских полицейских, должен был принять их как можно скорее.

Там тоже было полно народа — по большей части одиноких женщин лет пятидесяти. На стойках были разложены пояснительные брошюры и множество разноцветных листков с логотипом ANADIR. Даже не владея испанским языком, эту аббревиатуру было нетрудно понять: Asociación Nacional de Afectados por Adopciones Irregulares.[13]

Николя знал, до какой степени подобные лаборатории были завалены запросами. Во Франции иногда приходилось ждать по полгода, чтобы получить результаты теста ДНК после ограбления, хотя сам анализ занимал всего несколько часов. Здесь, в Испании, наверняка понадобятся еще годы и много энергии, чтобы собрать воедино сотни тысяч членов разлученных семей.

Через десять минут какой-то мужчина окликнул Николя. На его бедже значилось: «Д-р Мартинес Фернандес». Настоящий клон братьев Марио.[14] На приличном английском он пригласил Камиль и Николя проследовать в его кабинет, заваленный бумагами чуть не до потолка. Рассмотрев удостоверение Николя, доктор спросил, можно ли снять с него копию, дескать, вопрос безопасности.

Николя подождал, пока Фернандес вернет ему удостоверение, и объяснил ситуацию, показав фото Марии Лопес: ему надо знать, приходила ли сюда эта женщина и удалось ли ей найти своего ребенка.

— Вам известно, в каком городе она живет? — спросил Фернандес, стуча по клавишам своего компьютера.

— В настоящее время она в психиатрической лечебнице, — откликнулась Камиль. — Но еще несколько месяцев назад жила в Матадепере.

— Отлично.

Он ввел данные и подтвердил запрос. Камиль и Николя внимательно следили за каждым его движением.

— Да, в нашей базе значится Мария Лопес из Матадеперы.

Он задвигал своей мышкой, правда без особого воодушевления. Воскресенье, летний день, а Фернандесу еще предстояло перелопатить кучу ходатайств. А его это уже достало, судя по замедленным жестам.

— Она сдала образец своей ДНК еще во время первой кампании, когда пытались привлечь внимание общественности к проблеме, которой занимался ANADIR. Это было в Валенсии, в начале две тысячи одиннадцатого. Образец перенесли сюда в феврале того же года и зарегистрировали в базе под этой датой.

Он кликнул мышью, открыв другое окно, и едва заметно нахмурился: