– Хорошо долетели?

Английский Крущека был весьма приблизительным, поэтому Шарко легко его понял.

– Отлично.

– Уже поздно. Предлагаю проводить вас в отель, потом мы найдем спокойное местечко, чтобы поговорить о наших делах. Как называется отель?

Шарко достал из кармана бумажку, которую ему дали в отделе командировок.

– Отель «Влоски», Дольна Вильда, восемь.

– Недалеко от вокзалов и Старого города… Всего километров десять отсюда. Мы будем там через двадцать минут. Когда вы уезжаете?

– Завтра после обеда.

– Быстро вы.

Воздух на улице был сухой и хлесткий. Шарко поднял воротник куртки. Темень стояла непроглядная, безоблачное небо усеяно робкими звездами. Они отыскали на парковке машину и поехали. Это явно был личный автомобиль Крущека: сзади были прикреплены два детских сиденья и валялись пакетики конфет.

– У вас двое детей?

– Тобиаш, четыре года, и Илона, два года. Они прелесть. А у вас?

– Жюль и Адриен, им шестнадцать месяцев. Они близнецы.

– А, близнецы. У моей матери была сестра-близнец.

Он говорил о ней в прошедшем времени. Шарко взглянул на его профиль. Чуть приплюснутый нос, два маленьких шрама над бровью, квадратный подбородок питбуля. Он смотрел на дорогу, ничего не говоря, сжав губы. Молчун, как и Шарко. Французский сыщик умел узнавать полицейских, которым досталось за их карьеру, было что-то такое в их молчании и скупых жестах. Здесь, в Польше, на долю Крущека, возможно, выпали те же невзгоды, те же страдания, что и ему.

Франк смотрел на огни города, к которому они уже подъезжали. По широким проспектам еще ездили трамваи кричащих расцветок. Шарко представлял себе холодный и строгий город, здания с прямыми углами, но многие из них были замысловатой архитектуры. Улицы были полны народу, по большей части молодежи, оккупировавшей бары и рестораны. Дома с барочными и классическими фасадами были освещены причудливой игрой огней, создававшей призрачную атмосферу, в которой хотелось затеряться. Шарко вспомнились северные города, Лилль, Дуэ. От здешних людей должно было исходить то же тепло.

Номер в отеле оказался самый обыкновенный, но Шарко было все равно. Он попросил у Крущека четверть часа, чтобы освежиться с дороги. Надевая более свободную одежду, он позвонил Мари и осведомился, как дела. У Люси появился аппетит, дети уже спали, а перед сном требовали папу…

Повесив трубку со сжавшимся сердцем, он подумал о Николя. Хорошо, что с другом сейчас его отец. Подумал Франк и о родителях Камиль. Об их страдании. Скорее всего, им еще не выдали тело для захоронения из-за судебно-медицинской волокиты. Ожидание лишь продлит их боль, они не могут даже оплакать дочь.