Он взялся за ручку двери:

– Я пойду и сяду на этот чертов рейс, буду копаться в дерьме и вдыхать запах смерти полной грудью. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени мне это противно, но я все равно это делаю. Ты тоже скоро снова станешь полицейским, может быть, даже лучшим. И будешь делать все возможное, чтобы подобные драмы не разрушали другие жизни, другие семьи… Позвони мне, когда захочешь, и я тут же приду. А если не позвонишь, не стану тебе докучать.

Он вышел, не дожидаясь ответа. С сердцем, набухшим от слез. В коридоре он наткнулся на человека лет шестидесяти, очень сухощавого, с лицом морщинистым, как бывает у старых моряков после долгого плавания. Франк пожал ему руку:

– Я служу под его началом. Позаботьтесь о нем хорошенько, ему это понадобится.

Они поговорили несколько минут, и Франк удалился, полный горечи и печали.

И такой огромной ненависти, что она переполнила его.

В туалете он изо всех сил ударил кулаком в зеркало, разбив стекло на мелкие осколки.

76

76

Улица Лезаж, Фонтене-су-Буа.

Проливной дождь, черное небо, непонятно, день или ночь.

Амандина припарковалась на узкой тихой улице, обсаженной деревьями и застроенной частными домами. Капли бились о ветровое стекло и словно рисовали плачущие лица. В нескольких метрах от нее, по другую сторону улицы, лежало небольшое имение с дубовыми воротами и изгородью из подстриженных кипарисов. Круглая заасфальтированная площадка между домом и воротами, должно быть, служила парковкой для машины. Несмотря на сгущающиеся сумерки, Амандина увидела, что свет в доме нигде не горит.

Очевидно, Эрве Кремье дома не было.

Она вышла из машины и тихонько закрыла дверцу. На улице не было ни души. Она отметила отсутствие камер у ворот высотой едва ли полтора метра и спокойно вошла. Дождь струился по ее плечам, по обритой голове, холодные капли стекали на глаза. Нарушив границу частной собственности, Амандина спрашивала себя, что она здесь делает. Чистое безумие вломиться сюда, подобно вульгарной воровке.

Она кинулась к входной двери, попыталась открыть ее, но тщетно. Тогда она быстрым шагом обошла дом. Высокие кипарисы заслоняли его от соседей, и она чувствовала себя одновременно свободной и пленницей, испытывала и возбуждение, и страх. Позади не было двери, только два окна внизу и два на втором этаже. Все заперты и с двойными стеклами. Она прижала ладони к стеклу окна столовой. Ей были видны стол, стулья, классический опрятный интерьер. Она перешла к другому окну, выходившему в кухню. На что она надеялась? Увидеть большое объявление «Я распространил вирус гриппа»?