– Ты на меня сердишься?

– Разве я могу сердиться за то, что ты меня любишь?

Он вздохнул, она ощутила теплое дыхание на затылке. Ей подумалось, что ни он, ни она не надели маски, что она пришла с улицы, из-под дождя, возможно, простудилась, принесла микроб. Но в этот вечер у нее не было больше сил на все эти «возможно», и она ничего не сказала.

– Я просто устал, Амандина. Я не хочу, чтобы ты гробила свое здоровье ради меня. Не хочу больше быть тебе обузой.

Он повернул ее на бок, она не противилась. Он посмотрел ей прямо в глаза. Без маски. Их губы были очень близко. Как давно этого не случалось?

– Дай мне просто посмотреть на тебя, как мужчина должен смотреть на свою жену.

Он гладил ее, его глаза вглядывались в ее лицо, будто видели впервые.

Амандина боролась с собой, чтобы не оттолкнуть его. Она не могла. Не в этот вечер.

И тогда, впервые за долгое время, они поцеловались.

77

77

Франк Шарко проснулся, когда шасси аэробуса коснулись посадочной полосы познанского аэропорта Лавица.

Он с трудом вынырнул из сна, припоминая события последних часов: санитарный контроль в аэропорту Шарль де Голль… Информационные бюллетени о гриппе, которые раздавали пассажирам, множество вопросов, бумаги, которые пришлось заполнять перед посадкой в Германии. «Были ли у вас в последние дни контакты с людьми, имеющими симптомы гриппа?» – спросили его в числе прочего. Чтобы не быть отправленным во Францию, Шарко солгал по всем пунктам.

Потом было ожидание во Франкфурте, в зале вылета, впечатление, что он блуждает между двух миров… Потом, час спустя, он сел в другой самолет и вновь провалился в тяжелый сон.

Когда самолет остановился, он достал свой чемоданчик на колесах из багажного отделения над сиденьем. Включил, как все пассажиры, мобильный телефон, не дожидаясь разрешения, поспешил послать сообщение Бертрану Казю, что он прибыл, и получил ответ, еще не выпустив аппарат из рук: коллега обосновался у него дома, мать Люси приготовила ската в масле, все прекрасно. Шарко успокоился. Казю был классным парнем.

Он прошел контроль и поменял в банкомате деньги на злотые. Люциан Крущек ждал его в условленном месте, одетый в штатское, с табличкой «Франк Шарко» в руках. Крепко сбитый парень с короткими светлыми волосами и льдистыми голубыми глазами, затянутый в кожаное пальто, застегнутое до подбородка. На первый взгляд от него исходила холодность агента КГБ. Шарко прикинул, что он примерно его ровесник.

Мужчины уважительно поздоровались и пару минут оценивающе разглядывали друг друга. Они были одного роста.