– Как минимум пятнадцать человек, включая вас обеих, – проговорила Люси, – на протяжении двух лет.

– О господи…

Ее глаза уставились в потолок, зрачки расширились. На какое-то мгновение она вернулась в свою тюрьму.

– Я поняла их систему: нас всегда держали по двое. Когда кто-то совсем слабел, когда у него забирали слишком много крови, тогда за ним приходил один тип, а потом появлялся новенький. Мы были всего лишь одноразовыми предметами, взаимозаменяемыми.

Шарко подошел ближе и показал ей фотографию Рамиреса:

– Этот тип?

– Да, это он, гробовщик. Иногда он заходил посмотреть на нас и разглядывал, как извращенец. Элен его боялась до ужаса, даже больше, чем другого. У него было что-то дьявольское во взгляде. И потом, она знала, что он скоро придет за ней: он уже приходил за Летицией, когда та не могла больше двигаться. Иногда он ждал, пока останется один, чтобы рассказать нам, как заставит нас страдать, как вдоволь развлечется с нами. Он был как гиена, ожидающая своей трапезы.

Она покрылась гусиной кожей и поджала ноги, обхватив их руками.

– А человек, который вас там удерживал, Венсан Дюпир?

– Он никогда с нами не разговаривал, был словно змея, которая смотрит на вас, прежде чем напасть. Однажды Элен, на беду свою, отказалась от еды. После того, что он с ней сделал, она больше никогда такого не повторяла.

Она отвела взгляд. Люси предпочла не заставлять ее вдаваться в подробности и не прерывать паузы, когда той они были необходимы. Виктуар сама продолжила разговор:

– Иногда он оставался с нами часами, прижигая себе ладонь зажигалкой, чтобы нас устрашить. И он улыбался… Улыбался, как психопат, когда на его месте любой бы плакал.

Шарко вспомнил: он был в амбаре, прямо позади людей из ББР, и у него в ушах еще звучали последние слова Дюпира, он видел вызов в его взгляде и то, как он поджег себя, без колебаний. Без страха. Как аквалангист с раненой рукой в бассейне с акулами. Или Кароль Муртье, которая выехала на автостраду по встречной полосе.

Все было связано, Франк знал это, но ему не хватало путеводной нити, общего звена.

– Он жил здесь, на ферме? – спросила Люси.

– Не знаю. Он спускался не каждый день. Оставлял нам еду, воду, иногда мы вообще не видели его между двумя заборами крови. Он был как медбрат, который приходит, измеряет давление и сердечный ритм, заставляет проглотить все эти таблетки…

– Витамины и пищевые добавки. Он следил за вашим здоровьем?

Та посмотрела на свое предплечье и иглу капельницы, которая была в него воткнута.

– На самом деле плевать ему было на нас. Его интересовала только наша кровь. Мы были всего лишь оболочками, производителями, которым требовался уход. Тот факт, что нас было двое, позволял, как бы сказать, распределять риски.