Мы закурили.

— У меня с собой мятные таблетки, — сказала я. — Сама знаешь, какой у мамы острый нюх.

— Она какая-то тихая, не такая, как обычно, — проговорила Сесилия. — Наверное, вся эта история ее сильно потрясла.

— Тут дело не только во мне, — ответила я.

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Сесилия. — А в ком еще?

— Возможно, для тебя это будет полной неожиданностью, — улыбнулась я, — но в этой семье не только я способна совершать необдуманные поступки.

— Папа?

— Ну, это нам и так уже известно.

— Мама?

Сесилия вопросительно уставилась на меня.

— Я бы так сказала — мама пошла по стопам папы, по крайней мере в том, что касается нарушения клятвы, данной у алтаря.

— Прекрати, Фран, — фыркнула Сесилия. — Хватит уже обвинять всех и вся.

— Это правда, я сама их видела, я…

— Невозможно полагаться на то, что ты, как тебе кажется, видела, — сказала Сесилия. Ее голос стал холоден как лед. — Не в первый раз ты видишь и ощущаешь то, что существует только в твоем мире. Мама и папа любят друг друга. Они бы никогда…

— Слепая, — сказала я.

— Что?

— Твое имя значит «слепая». Я проверяла.

— Да наплевать.

— А тебе известно, что котята так и остаются слепыми, если завязать им глаза на некоторое время? — сказала я. — Они не научатся видеть, если…

— Прекрати так разговаривать, — воскликнула Сесилия. — Звучит так, будто ты совсем спятила.