– Опа. Скажи мне, что мы упились и попали куда-то к шлюхам-лесбиянкам.

– Похожую шутку ты уже произносил.

– Да? Не рушь мои мечты. Лучше скажи, как себя ощущаешь.

– Как дерьмо печеное. А ты?

– Я просто в шоке. В электро.

Фин огляделся.

В отличие от прежней казематной атмосферы, эта больше напоминала брошенный офис. Письменные столы, несколько разбросанных стульев и ковер из пыли. В трех метрах слева через открытую дверь шел скудный свет.

– Твоя искусственная длань крепка или как? – спросил Фин. – Ты свои веревки разорвать сможешь?

– Эх. Не работает моя культяпка. Коротнуло ее на том электрическом стуле. Да еще и кудряшки, кажись, подгорели.

– Какие у тебя кудряшки?

– На лобке. Пиписькин свитерок. Отсюда слышу, палеными волосами пахнет.

– Просто прелесть.

– Зато есть и плюсы: я не обмочился. Хотя, может, и надо было. Это б загасило мой хворост.

Фин попробовал податься на стуле вперед. Тот прошебуршал несколько дюймов по полу; широкое основание ножки мешало ему опрокинуться.

– Ну а ты? – спросил Гарри.

– Что я?

– У тебя пиписькина одежка подгорела?

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Фин снова дернул свой стул вперед, теперь уже сильнее.

Тот продвинулся почти на шаг, но затем начал крениться, и Фин бдительно откачнулся назад – а то если перевернется, то обратно подняться явно не получится.