Еще два выстрела, в ту же ногу.

Люси съежилась и пустила под себя невольную струйку.

Как же так? Ведь оно не должно было так закончиться. Разве нет?

Она заставила себя сделать шаг, чтобы выдать свое местонахождение. Смотреть, как мучается Дональдсон, было уже выше ее сил.

А затем она увидела. Хотя видеть ее в темноте Ди никак не мог, на какой-то миг он как будто уставился прямиком в нее. В самые-самые глаза. И чуть заметно качнул головой. Веля не подходить ближе. А затем каким-то непостижимым усилием поднялся на ноги.

– Я видел вас двоих на своих камерах. И знаю, что она здесь. В свое действо я вложил слишком много сил и средств, чтобы позволять вам, двум облезлым дилетантам, влезать в кадр и все портить.

– Дилетантам? – сквозь боль сипло хихикнул Дональдсон. – Вот что я тебе скажу, Лютер. Мы с Люси из своего киллерского ремесла позабыли столько, сколько тебе и за сто лет не освоить. Она мне все о тебе рассказала. Ты вот втираешь мне о каком-то там действе. А себя, небось, считаешь звездой жанра? Да никакая ты не звезда. Так, мелкий актеришка, что тщится ею быть. Никто. И самый напыщенный говноед из всех, кого я только видал.

Снова выстрел, теперь в правую руку. Дональдсон застонал, но на ногах удержался.

Глаза Люси наполнились слезами. Она, не сводя глаз, смотрела, как Лютер подступает к ее другу.

– Ты ее, наверное, любишь? Я ведь видел, как вы тут вдвоем шляетесь парочкой под ручку.

Люси затаила дыхание. Она понятия не имела, что скажет в ответ Ди, но почему-то сейчас это показалось ей крайне важным.

– А вот и да, – с вызовом просипел Ди, – люблю.

Люси, сотрясаясь всем телом, едва сдавила рвущийся наружу стон.

– А скажи мне, Дональдсон: как это?

– Ты хочешь знать, как это – любить?

– Ну да.

Дональдсон рассмеялся. Не по принуждению, а утробным глубоким хохотом, громким и долгим.

– О-ох, ну ты меня потешил, – отсмеявшись и снова кривясь от боли, повел он головой из стороны в сторону. – Я всю свою жизнь был одиночкой. Вот почему так здорово ощущать, когда кто-то прикрывает тебе спину. Она, моя девочка Люси, до тебя еще доберется. Так тебе вхерачит, что мало…

От выстрела Дональдсон тяжко содрогнулся.

Когда Лютер отступил, стало видно темное пятно, расплывающееся на животе сквозь одежду, которую Дональдсон судорожно комкал на себе обеими руками.