* * *

После встречи с адвокатом сына Хант приехал к тюрьме, грубому, тяжелому и ничуть не привлекательному строению, занимавшему целый городской квартал неподалеку от здания суда. Где-то там находился сейчас Аллен. Держался он хорошо; сначала, когда впервые рассказывал обо всем отцу, были слезы – раскаяния, сожаления и стыда; потом, когда они вместе отправились в полицейский участок, нашлись смелость и твердость. В последний раз Хант видел сына перед тем, как их разделила тяжелая стальная дверь. Он выключил мотор и направился к главному входу. Сдал оружие, и его пропустили. Хант знал тюремных охранников, и они знали его. Кто-то похлопал детектива по спине, кто-то сочувственно кивнул, а кто-то – по крайней мере один – наградил холодным, неприязненным взглядом.

– Мне нужно его увидеть.

– Вы же знаете, что это запрещено, – сказал дежурный – крупный, обходительный мужчина.

Хант знал.

– А передать ему кое-что можете?

– Конечно.

– Скажете ему, что я здесь?

Дежурный откинулся на спинку стула.

– Я позабочусь, чтобы он услышал это.

– Скажите ему сейчас. Что я не был здесь, а сейчас здесь. Скажите.

– Это так важно?

– Разница есть. Я подожду.

* * *

Выйдя из тюрьмы, Хант присел на лавочку в двух кварталах от нее. Над ним расстилалось высокое, беззвездное небо. Дом – раковина. Через несколько минут зазвонил телефон.

– Не разбудил? – спросил Трентон Мур. – Впрочем, это вряд ли. – Он помолчал. – Слышал о твоем сыне. Сочувствую.

– Спасибо, док. Ты мне не просто так позвонил?